Большой секрет Болотника

Над Болотником смеялся весь Зачарованный лес. Хохотали, тыкали пальцами, когтями, лапами, словом, тем, у кого что было в наличии. Болотник морщился, отворачивался, плевался, сверкал глазами от ярости, но гордо молчал.

А эти, злостные клеветники и завистники, будто не замечая, как Болотника «корчит» от их шуток и подколок, продолжали издеваться:

—Какой он красивый! Ух-ха-ха-а! Очень! Особенно бородавки! И чем их больше, тем он красивее! И она любит его только за бородавки!

—Что ты, бородавки это мелочиии… вот кривые ноги — это дааа-а! Это его главный козырь! Можно сказать, джокер! Флеш-рояль! Символ победы и выигрышная комбинация в одном флаконе! Ыыыыы!!!! Ни у кого таких нет!

— А руки-то, руки! Плевать на ноги, ты на руки его посмотри! Как обнимет такими граблями, так, небось, сердечко у его зазнобы и затрепещет! Только не понятно: от страсти или от смеха? Ха-ха-ха, хи-хи-хи, хо-хо-хоо, Ы-ыыы!

—Вы все ошибаетесь! Главное его украшение — уши! Прямо-таки лопухи! Как у слона! Вы с ним, случайно, не родственники? Нет? А похожи! Прямо братья! По разуму… и ушам! Ихи-хи-хххх, я сейчас сдохну от смехааа….

— Даа, уши и правда, мировые! Ни у кого в нашем лесу таких нет! Она его за уши полюбила, а он её за зрение, которого нету!

—Что ты, он её тоже полюбил за красоту! Хыыы…. у неё бородавок ещё больше чем у него! И нос крючком загибается… как клюв!

И тут все обычно валились в траву, ныряли в болото и падали на землю от дикого ржача. Да, не смеха, а именно дикого ржача. Обычно Болотник на этом этапе хватал здоровенную дубину и старался приложить её к самым наглым. Это веселило обитателей Зачарованного леса ещё больше.

Но однажды Болотник пропал.

Прошёл день. Два, три… а он всё не появлялся. Тогда обитатели Зачарованного леса испугавшись, а может быть, усовестившись (но скорее всего, им просто было не над кем смеяться) кинулись на поиски Болотника. Поиск результата не дал.

ЧЁРНАЯ ТОПЬ. ТЕРРИТОРИЯ ЛИХО.

—Звёздочка моя ясная, иди снимай пробу!— раздался довольный хриплый мужской голос, — Вот не поверишь, у меня, кажется, самый настоящий «узбекский» плов получился, а не просто рисовая каша с мясом! Ты сейчас удивишься!

В ответ — тишина.

—Милая, —не сдавался мужчина, — Ну, не бойся, правда вкусно вышло! Я не обманываю… как в тот раз….

И тихо рассмеялся.

—Ну, честно, очень вкусно… не делай вид, что ты меня не слышишь! Я знаю, что слышишь! Иди хоть ложечку попробуй!

В ответ раздался тяжёлый вздох и признание:

— Сердце моё, а давай ты сам поужинаешь, а? Просто я ещё с прошлого раза от твоих суши и роллов не отошла. Рис — не моё это, уж лучше грибной супчик…

В ответ донёсся вопль возмущения:

—Как это «от моих суши и роллов не отошла»?! Ты же говорила, что всё было «незабываемо вкусно»?! Что ты «впервые такое ешь и никогда не забудешь это блюдо?!»

Я тебе поверил! Быстро иди ко мне! Я посмотрю в твои бессовестные глаза! Иди-иди! Быстро! И я поцелую твои самые красивые в мире глазки… и сварю грибной су-у-пчик… Но ЗАВТРА! А сейчас ты попробуешь плов! Всего ложеч…

На поляну, где весело потрескивал небольшой костерок, аппетитно пах плов в казане, установленном на железной треноге, с тяжёлым вздохом вышла белокурая эльфийка. На фарфором нежном личике была написана такая мировая скорбь, что мужчина на половине фразы споткнулся, замолчал, а потом, расхохотавшись, согласился поужинать пловом сам.

—Только ты — рядом со мной сиди! — с наигранной строгостью он приказал красавице, которая тут же, услышав, что её не будут пичкать пловом, заулыбалась. Мужчина же показательно нахмурился.

—А вот это сейчас обидно было! —топнул ногой мужчина,— Ты даже не попробовала! А уже всем своим видом критикуешь! Вот не будешь наслаждаться моими кулинарными шедеврами, скормлю твою порцию волкам…

Он оглянулся. Волки, которые ещё пять минут назад лежали неподалёку от костра и грели свои бока, исчезли со скоростью пули. Мужчина проглотив остаток угрозы, покачал головой и продолжил:

—Нет, не волкам! Ибо недостойны! Сбежали! Все в свою хозяйку… Я медведю твою порцию отдам!

Шуршание в кустах и треск ломаемых сучьев намекнули, что и медведь не получит плов.

А Лихо звонким колокольчиком рассмеявшись, подошла, взяла аккуратно ложку, набрала горсть риса и каких-то овощей, немного съела. Скривившись, проглотила, но тут же вернула восторженное выражение на своём прекрасном личике, и бодро закивала:

—Очень! Да! Никогда так вкусно не ела! Впервые в жизни! Ты — великий повар! Сегодня рис особенно удался! Ешь, дорогой! Всё тебе… мне не оставляй. Не люблю я рис… я лучше потом, супчика грибного попробую…

И на поляне одновременно раздался низкий хриплый хохот и звонкий, серебряный смех: мужчина, зажмурившись смеялся, вытирая выступившие от слёзы, умиляясь актёрским талантам его Эльфиечки, а Лихо, со снисхождением улыбалась, жмуря вспыхивающие сиянием глаза.

Когда её человек радовался, она испытывала ни с чем несравнимое блаженство: его эмоции дарили ей ощущения лёгкости, силы, энергии, эйфории… как лучшее вино, как первые тёплые лучи солнца после долгой ночи холода и тьмы.

Ещё раз вздохнув, впитывая весь этот калейдоскоп чувств, Высшая Первородная нечисть, улыбнувшись, чуть печально проговорила:

—Сердце моё, ты ужинай, а я отлучусь не надолго… ладно?

Дождавшись кивка, эльфийка ещё раз нежно улыбнулась, и шагнула в чащу, на ходу превращаясь в тёмную Тварь Бездны, в которой невозможно было узнать изящную томную красотку.

—Охранять! —скрежет леденящего шёпота прокатился морозным инеем по траве, вспугивая живность, подстёгивая верных волков, уже окруживших запретную полянку по периметру.

Монстр ещё раз всё оглядел, на секунду замер, прислушиваясь, и добавил:

—Никого не пускать… Ни-ко-го!

И тут же совы взлетели, кружа над тёмным лесом, выискивая возможную опасность. Любую. Даже ту, которой и быть не могло.

— Дааа, это уже не паранойя, это уже что-то гораздо хуже, — мелко задрожал болотник, до которого доползла корка инея. И тут же взмыл вверх, подхваченный чёрным вихрем, подбросившим его на добрый десяток метров вверх, как раз туда, где горели адским пламенем глаза Жуткой Твари.

— Ааа, это тыыы… — протянула тварь, из оскаленной пасти которой вырывались чёрные искры, которые, не долетая до земли, гасли, превращались в пепел и опадали серыми безжизненными хлопьями.

— Ага, — слабо булькнул Болотник, еле-еле отдышавшись, — Я, всего-навсего я, безобидный, дружески настроенный и эта… эта… как его… умное такое слово…. О! совершенно индифферентный к вашему человеку!

Высшая Нечисть взглянула на Болотника с удивлением, и даже, как показалось обитателю болот, с неким уважением.

—О, как… —протянуло Лихо, не торопясь возвращать себе человеческий облик. Казалось, она устала от томности и изящества нежной эльфийской красавицы и теперь наслаждалась ужасом в глазах собеседников, бравируя страшными когтями, загнутыми рогами и костяными наростами. — Ты такое слово знаешь? Гммм… удивил, удивил… А кто тебе его сказал?

И тут Болотник, не ожидая от самого себя такого накала эмоций, вдруг прослезился. Лихо, Жуткая Тварь из Бездны, Высшая Первородная нечисть, которую все считали абсолютно ненормальной, «двинутой» на всю голову, от которой шарахались даже драконы, внезапно показалась ему абсолютно родственной душой, способной его понять и посочувствовать.

И зелёный, всеми осмеянный разнесчастный обитатель болот, вдруг рванув к Твари, обнял её, вернее, одну из её лап, прижался и стал плакать, жаловаться на жизнь и рассказывать свой большой-большой секрет.