Индрик: Сказка про жертву и плохое чувство юмора

Начало: Индрик-зверь. Никогда не поите своей кровью монстров

Изломанные крылья кровоточили, от длинного витого рога остались лишь воспоминания и рана на голове фиолетового коня. Прекрасные лиловые глаза монстра были крепко закрыты, а его дыхание почти не чувствовалось. Когда озверевший Фомор выкинул всех со своей территории, лишь Кот Баюн, у которого сохранились капли магии, сумел исказить вектор перемещения и вывалиться в более-менее удачном месте — в Зачарованном Лесу.

Индрику и Ветте повезло гораздо меньше: они попали на странное каменное плато. Вокруг расстилалась безжизненная каменистая пустыня, и девушка понятия не имела, где они оказались. Медленно текли минуты, уже начало вечереть, а монстр Нави так и не пришёл в сознание. Сумерки принесли с собой холодный ветер, так что вскоре Ветта замёрзла. Но — всё равно осталась на месте, понимая, что оставить фиолетового зверя вот так, без защиты и присмотра, она не может. Поэтому, прижалась к Индрику теснее, обнимая его шею рукой.

Ночь, тёмным густым туманом упала на плато, пряча всех обитателей пустыни, которые с заходом солнца повылезали из расщелин камней. Изредка девушке казалось, что она слышит чьи-то осторожные шаги, которые на цыпочках, тихонько, подбирались поближе. Иногда шорохи напоминали шуршание огромной чешуи по камням, а подчас леденящий ужас вызывало цоконье и шкрябанье хитиновых лапок, словно вокруг с любопытством ползали огромные сороконожки, скорпионы или крабы с мощными клешнями.

Пустынное плато жило своей, привычной жизнью, в которую так неосмотрительно ворвались чужаки. Звёзды, большие, яркие и невероятно притягательные, с холодным любопытством смотрели сверху на раненного монстра и дрожащую от страха человечку. Время текло медленно, одни звуки сменялись другими, на вторженцев никто не нападал, и Ветте уже стало казаться, что эту ночь они с Индриком переживут спокойно и без потерь. А затем что-то изменилось: подул жаркий сухой ветер, в котором девушка явственно разобрала фразу:

— Жшш-шертва? Мне? Отдай, отдай шшертву… отойди от него…

Ужас охватил Ветту, она развернулась лицом в ту сторону, откуда шёл звук и уверенно (как ей показалось) отбрила любителя жертв:

—Нет! Это не жертва!

—Не шшшертва? А кто? — вполне искренне удивился шорох, — Сссдесь могут быть только шшшертвы… И те, кому их ж-шшалуют…

На миг шорох затих, а потом, словно в раздумьях, поинтересовался:

—А мошшшет, вы оба — жшшертвы? Мне!

Девушку трясло, как осиновый лист, и всё, что она могла сделать, это только шептать:

—Нет, мы не жертвы! Нам домой надо! Мы сюда нечаянно попали!

Вдруг на плато, большим кругом, на расстоянии всего в пару метров, вспыхнули костры. Много! Десятки костров! Жарких, с треском поленьев, со снопом искр, взмывающих вверх и гаснущих в чёрной мгле ночи. А посередине каменной площадки высветился огромный высоченный идол, окованный железом и серебром, потемневший от времени, с грозным нахмуренным взглядом, у подножия которого белели кости.

— Ггг-де м-мы? — заикаясь спросила Ветта, — Что эт-то?

— Как это «ГДЕ», — ехидно ответил тихий голос из-за костров, оттуда, где царила ночь, — Вы в самом ц-ссентре капищ-шш-а! На алтаре! А ты говоришшшь, что не ж-шш-ертва…

С ужасом взглянув на огромного идола, Ветта увидела алые зрачки глаз, мигнувших и растворившихся в черноте пустых глазниц. А костры вдруг стали жарче, огонь — ярче, в шорохах пустыни послышались странные напевы и заклинания. Индрик-зверь, прежде лежащий без движения, вздрогнул и захрипел, забился, будто кто-то невидимый вытягивает из него жизнь.

—Стойте, стойте, — закричала Ветта, — Подождите! Нельзя так! Он же мой! Не трогайте! Мой! Мы связаны!

Всё стихло. Костры опали багровыми углями, звёзды испуганно отшатнувшись от Земли, превратились в крошечные белые точки на небе, а нестерпимый жар сменился прохладой летней ночи. Шорох, прежде хихикавший и повторявший слово «шшертва-шшертва» заткнулся. Тишина стала глухой и какой-то настороженной. Напряжённой. Недовольной. Как голодный волк, которого поманили куском мяса и в последний момент вырвали из-под носа.

— Дааа, виж-шшу… связ-сссаны, — согласилась тишина, — И шшто? Отссюда нельзя уйти бесс шшертвы… Хочешшшь з-сс-абрать его? Пож-шшертвуй шшто-то другое. Ссама…

—Что?! Что пожертвовать? — закричала Ветта, — Скажи, что?!

— Ж-шш-изнь свою человечесс-скую пож-шшшертвуй, — тогда отпустим и его и тебя…

— Как жизнь? — тихо прошептала девушка, — А как же вы тогда меня отпустите? Я ведь умру, если жизнь отдам…

— Вот ешшщё! — усмехнулась тишина, — Зачем умрёшшь? Лишшь в Яви не смож-шшешь… ж-шшить… Зато в Нави ссстанешь бессмертной… И Индрик твой ож-шшивёт… Там магия! А тут помрёт… через часссс…

— Согласна! — тут же ответила Ветта, обнимая Индрика за шею, — Но при одном условии: Нас перенести в Замок Индрика! Сейчас же! И вернуть ему силы! И призрака, Лиссандру — тоже! И кота Баюна — тоже! Всех!

Тишина рассмеялась:

— Не в твоём полож-шшении ж-шшертвы ставить уссловия… Но ладно, фссех перенесссу… кроме кота. Нет его… не могу…

Девушка лишь кивнула, соглашаясь. Тот час капище засветилось фосфоресцирующим зелёным светом, даже огонь в кострах стал изумрудным, а Идол рассыпался белыми мерцающими алмазами. Ночь полыхнула северным сиянием, резко, по нервам. Всё закружилось и Ветта, вцепившаяся изо всех сил в фиолетового единорога, почувствовала, как они падают куда-то вниз, в непроглядную темень мрака.

Очнулась она гораздо позже, от ледяной воды, которую ей выплеснули в лицо. Мгновенно распахнув глаза, девушка увидела разъярённого призрака — Лесю.

—Ты зачем меня с Яви вытащила, а? — зашипел призрак, — Я с таким трудом туда вернулась! Мне даже пришлось тебя вниз со скалы сбросить, думала, что ты умрёшь, а я за твою душу зацеплюсь и смогу из Нави, наконец-то, вырваться! Я столько старалась! Я почти добилась своего! А ты! Ты! Ты меня опять сюда вернула! Уууу, не прощу тебя!

И взвизгнув от ярости, растопырив бледные, полупрозрачные синие пальцы, призрак с перекошенным от бешенства лицом, бросился на Ветту.

Тем временем, во дворце Кащея Бессмертного.

— Ну, и зачем нужен был весь этот маскарад? — лениво процедил бледный черноволосый монстр, просматривая в хрустальном шаре всю эпопею с капищем, идолом и требованием жертвы, — Столько времени потерял! Неужели нельзя было сразу сказать, что нет других вариантов? Девчонка всё равно связана кровью и жизнью с Индриком-зверем, она по-любому, только в Нави теперь будет жить!

—И шшто, мне нельзя развлечьссся? — обиженно прошептал Дух знойных пустынь, — Я уже тысячу лет тебе ссслужу, а ты до сссих пор мне ж-шшшервы не даёшшь! Так хоть развлечение!

—Бездна с тобой… развлечение, так развлечение, — отмахнулся Кащей, — Ты мне главное скажи: теперь, пользуясь жизнью человека, добровольно отданной, Я! Я могу прийти в Явь?!

—Да, хозяин, мож-шшете, — довольно прошептал Дух знойных пустынь, — Но по нашшему закону — всего три дня в году!

— Эммм, дааа, — недовольно протянул Кащей, — Совсем забыл про эти глупые ограничения! Лааадно… посмотрим. Ступай пока… будет тебе жертва, но позже. А я пока соберусь… Эх, давненько меня в Яви не было! Даже интересно стало, как там… всё!

И Кащей, проводив взглядом умчавшегося слугу, впервые за долгие сотни лет улыбнулся. Получилось кривовато, страшновато, но в целом…

— В целом, очень даже неплохо, — похвалил себя Кащей Бессмертный, рассматривая собственное отражение в чёрном зеркале Безвременья.