Навь. Кащей Бессмертный и ночь Самайна

Навь замерла. Как огромная хищная кошка перед прыжком. Как пантера, не сводящая своих жёлтых голодных глаз с тонконогой лани, подходящей всё ближе и ближе… Так и жуткая, вечно страждущая человеческого тепла и энергии, Навь нетерпеливо ждала открытия Врат Миров. С ней вместе ждал и главный некромант мира мёртвых — Кащей Бессмертный. Время отсчитывало последние часы перед Самайном — самым коварным днём в году, когда Грань так слаба, так тонка, что тёмные силы прорываются в Явь. Не все — только сильнейшие. И тогда приходит беда: жестокие и холодные, слуги Чернобога несут лишь смерть и ярость тем, кто попадётся им навстречу.

Но мир живых, обычно, встречал выходцев из Нави морозом и пустынными деревнями. Жители Яви не страдали беспечностью: они всегда помнили о главном предостережении предков: в ночь Самайна — ни шагу из дома до первых петухов! Что бы ни случилось, никому не открывай дверь! Не выходи сам и никого не приглашай в своё жилище. Иначе — сам виноват в своей судьбе…

Долина Скорби, серый Замок

Очень высокий, жилистый, чуть ссутулившийся мужчина в серебристо-стальном плаще стоял перед тёмной мутью зеркала Безвременья. Глаза незнакомца сияли, светились, как факелы. Да и от его чёрной короны вверх взвивались языки пламени. Бледное лицо пугало: иногда по нему пробегали гримасы досады, нетерпения, гнева, которые мужчина пытался усилием воли подавить. Тогда лицо становилось похожим на непроницаемую маску. И это вызывало ещё больший ужас. Но сейчас, в полутёмной зале, рядом никого не было. Так что незнакомец мог не скрывать своих эмоций.

Впрочем, он давно привык к своей безжизненной маске. Сросся с ней. Внешняя холодность не вызывала в нём дискомфорт: нелюдимость и патологическая подозрительность стали его второй натурой. Кожей. Он никого не любил, никому не верил, ничего ни от кого не ждал. Хотя, ложь. Да, ложь! Наглая и безапелляционная ложь!

Он ждал. Он искал… Рьяно, до мушек перед глазами, до в кровь искусанных губ, до вогнанных в ладони острых ногтей…

Но об этом — позже.

Ночь Самайна

Часы Вечности — пробили полночь. И тут же, в тишине, раздался хриплый смех, похожий на карканье. Муть Зеркала стала оседать, как песчинки на дно озера. От центра, как круги по воде, пошли круги: тёмные, плотные, медленные. Они гнали черноту к краям рамы, оставляя прозрачность хрусталя, через которую проступали заснеженные поля, сизые тучи на чёрном небе и жёлтая луна, жирная, масляная, аппетитная…

…

Рывок, и вот по ту сторону зеркала стоит сухощавая жилистая фигура. Вокруг колышутся черные сухие ветки деревьев, шуршат снежинки на земле, стылый ветер удивлённо принюхивается к чужаку. А затем, в ужасе, стремительно улетает прочь. Наступает тишина. Только ночь, Луна и Самайн.

Незнакомец, а это был он, поднял к ночному небу своё лицо с закрытыми глазами и жадно вдохнул морозный воздух. Какое наслаждение! Живой воздух, свежий, колючий, холодный! Не то что это снулое гнилое марево там, за Гранью. Ещё один глубокий вдох и на бледном худом лице появилась кривая улыбка. Такой улыбкой только маньяков в подворотне пугать, но для Кащея, забывшего что такое удовольствие и радость — это стало настоящей победой.

Мужчина огляделся. Распрямил плечи и в его фигуре проявилась та самая удаль и стать, которая присуща бывалым воинам. В чёрных глазах сверкнул азарт. Он свистнул, и в одно мгновение, перед выходцем из Нави возник туманный силуэт огромного коня. Монстр был страшен. Его кожа свисала лохмотьями, на боках проглядывали белые кости, от сбруи остались лишь клочья. Но Кащей, вместо того, чтобы отшатнуться, потянулся всем телом к коню и тот, склонив голову, тихо заржал, ткнувшись в грудь бывшему хозяину.

— Дождался, Морок, хороший мой, — прошептал мужчина, — Ну-ну… я тоже помнил о тебе… Послужи мне ещё!

И выходец из Нави зашептал заклинание, от которого туманный конь резко взвился на дыбы, заржал, и гулко ударил копытами по земле. Его шкура стала пепельно-седой, под лоснящейся кожей заиграли жгутами мышцы, а глаза зазолотились. Сбруя протянулась платиновыми цепочками, в которых сверкнули алмазные вставки. Всем был хорош конь — удивительное создание мрака и колдовства. Жаль, живым себя мог почувствовать только одну ночь в году — пока длится Самайн, пока Грань между мирами проницаема и хозяин своей магией вдыхает огонь в его жилы. А потом — тело снова покроет тлен, вернув миру мёртвых добычу.

Кащей Бессмертный провёл рукой по вздымающемуся крутому боку монструозного коня. А затем, легко вскочил в седло, пришпорил, гикнул, от чего с шумом взлетели вороны с деревьев, и помчался, не разбирая дороги. Помчался, полетел по земле, по верхушкам сосен, по низким тёмным тучам, туда, вперёд, где искрилось и переливалось огромное море человеческих построек.

Явь. Человеческий город.

Город, странный, громоздящийся вышками и небоскрёбами, шумел, грохотал музыкой, разговорами, гудками машин. Хлопали двери магазинов и подъездов, слышались весёлые крики и смех, а люди, эти беспечные сгустки тепла, эмоций и жизненной энергии метались как ненормальные. «Что им не сидится дома?» — недоумевал выходец из Нави, удивлённо разглядывая изменившуюся реальность.

Раньше всё было иначе: дома крошечные, тёмные, их обитатели — испуганные, осторожные. Никто в ночь Самайна не бегал по гостям, не смеялся и не наряжался в чудовищ… Редко-редко какой пьяница, забывшись, мог выйти на улицу… Или дура-баба, вереща и оглядываясь, мчалась к домой, если вдруг припозднилась в гостях. Или её специально отправили за дровами или водой, в надежде, что тёмные силы заберут дурёху. Но… нечистая сила никогда глупой не была: такую бабу не трогала. Наоборот, скрытно следовала за ней и охраняла от несчастий: где досочку под ногу положит, чтоб не провалилась, где волков отгонит… А вот когда баба домой возвращалась — то след в след за ней в дом заходили ВСЕ.

Наутро дом пустой был: тех, кто выжил — с собой в Навь забирали. Так-то. Но такой улов — редкость огромная, об этом легенды складывали, сказки рассказывали, да только мало кто в них верил. А здесь?! Что здесь творится?!! Народ, словно, с ума посходил: все веселятся и празднуют, в полночь по улицам толпы ходят, во многих окнах люди мелькают… То двери, то окна открывают… Заходи кто хочешь, твори, что можешь…

Всадник на туманном коне ухмыльнулся: ему никто не поверит! Да уж! Но — так даже и лучше! Быстрее найдёт ту, которую ведьма предсказала, но облик её не показала… Лицо мужчины опять перекосила гримаса ярости. Ведьма! Если бы смог — оживил её… чтобы отомстить! И всадник зарычал. Как дикий зверь, больной и голодный, который вдруг почувствовал запах крови на снегу — от раненного оленя…

Кащей Бессмертный, воспоминание.

Иногда на Земле рождается невероятной силы чародей. В нём бушуют колдовские силы и энергия, неутомимое любопытство и азарт. Знания легко даются ему, манускрипты, в которых заключены все тайны Мира — сами идут в руки. Словно сама Магия избрала юного ведьмака своим любимчиком. Таков был Кащей. Конечно, тогда звали юношу иначе. Но разве можно сообщать своё истинное имя каждому встречному-поперечному?! Никак нельзя! А потому хитрый колдун спрятал своё истинное имя, выбрав звучное прозвище: Кащ. Так в одном из манускриптов звали индийского царя, очень любившего золото. А ещё его величали «Кеши», что означало — «лучезарный». Красиво и кратко — решил для себя чернокнижник, которому льстило новое необычное имя.

Молодой, полный сил, некромант мог всё! Он призывал монстров и демонов, заставляя их себе служить, приносить магические амулеты и талисманы, драгоценные камни и редкие травы, которые на Земле не росли. Он понял язык птиц и зверей, услышал голоса богов и титанов, смог дотянуться до Нави и Прави. Велик, могущественен, умён и хитёр был молодой маг! Но однажды и он совершил ошибку: как-то раз юный колдун нашёл в горах старую серебряную дверь, обвитую железными цепями. Не смог открыть ту дверь сильнейший маг. Смертельные заклятья на ней лежали, страшные печати её охраняли. Уйти бы ему тогда… Но взыграла гордыня. Тщеславие глаза застило: как так, неужели он не справится? Неужели отступит?! Да и любопытство заело: если сокровищницу так старательно закрыли — значит, дорогое да необычное там спрятали?

Несколько дней в колдовских талмудах некромант рылся, сильнейшие артефакты применил, но сорвал печати, открыл дверь… Да только внутрь он и шагу ступить не смог: не сокровищница то была. Ход в Безликую Бездну…

Едва отворилась дверь, хлынули оттуда чудовища — таких он и представить себе не мог. Не нужны им были ни драгоценности, ни власть… Разума в них совсем не было, лишь ярость неугасимая да голод неутолимый. Всё живое, что попадалось на глаза — пищей им служило. Чистое зло и Гибель всему живому то было. Оттого древние боги их закрыли, оттого запаяли своей силой вход в Безликую Бездну.

Долго бился молодой маг с чудовищами. Вызвал себе в помощь монстров Нави, те тоже сражались не жалея себя. Но силы не равны… И когда демоны мира мёртвых полегли, а поражение неминуемым казалось, юный колдун влил в каждого из монстров Нави по капле своей крови. Привязал их к себе своею жизнью, своею Искрой божественной души. И снова ожили, встав плечом к плечу, жуткие твари Нави. Сильнее стали, ещё более могущественными сделались. Победили они чудовищ Бездны, вновь запаяли серебряные двери, наложили печати крепче прежних, и горы обрушили на тот ход.

Счастье! Триумф!

Долго все победу праздновали. И молодой колдун со всеми успех отмечал. Пил креплённый мёд, ел жареное мясо, слушал скоморохов. Так день за днём проходили, а он радость почувствовать всё никак не мог… Не понял тогда молодой Кащей, что изменилась его Суть, что стал он монстром — таким же, как и те твари, которых он к себе привязал…

Впрочем, позже догадался: когда Бессмертие получил. Как получил? А всё просто: врагов у сильного воина всегда много, зависть не даёт покоя. Да и страшно им — если сейчас юный некромант так силён — что дальше-то будет?!! Вот, однажды, подстерегли наёмники чародея и вонзили ему в грудь отравленную магическую стрелу. Таким артефактом и бога убить можно. Но не Кащея, связанного жизнью с сильнейшими монстрами Нави! Пока те живы — и Кащей бессмертен! Ибо все связанные кровью друг друга магией держат…

Усмехнулся Кащей, выдернул стрелу из груди, а тело его в одно мгновение целым стало. И следа от ран не осталось. Лишь сил и магии прибавилось. Уничтожил врагов колдун, а потом и сам ушёл в мир мёртвых. Там и Замок себе отвоевал, и воеводой у Чернобога стал. Покорилась вся Навь ему: силён чёрный некромант стал наравне с богами. Власть, богатство, магия… всего в избытке у колдуна.

Опьянённый сверхъестественной силой Кащей подчинял всех и вся, получал то, что хотел, творил любые бесчинства, не боясь воздаяния. А потом вдруг стал замечать: ничто его не потешает! Ничто не забавляет! Ничто наслаждение не вызывает… Золото — тусклое, драгоценные камни — блёклые. Песни — тоскливые. Сказки — скучные. Скоморохи — надоели до оскомины, а еда — как трава: жуешь, а вкуса не чувствуешь.

Вот тогда Кащей впервые в жизни испугался: не захотел существовать холодным равнодушным камнем. Ведь даже твари в мире мёртвых радость испытывают… А он? Как же он? Самый сильный — и самый обделённый?!!

Чёрная Ведьма Пустоши, к которой рванул Кащей — рассмеялась. Её противный скрипучий смех ещё долго стоял у колдуна в ушах. Старуха объяснила, что привязав монстров Нави к себе кровью, Кащей растерял свою душу. А с нею пропала и радость Жизни.

— Можно ли исправить это? — спросил тогда Кащей и великие дары ведьме отправил.

— Можно, — ответила Чёрная Ведьма Пустоши, — Для этого нужно найти девицу, которая истинной половиною твоею будет. Половиною сердца, половиною жизни, половиною души. Через неё ощутишь вкус и радость существования.

Убил Чёрную Ведьму Кащей Бессмертный. Не со зла — от страха. Никто не должен был узнать тот секрет! Потому как власть над колдуном давал. А как убил Кащей старуху, тотчас в хрустальном шаре отразилась она, рассмеялась страшно, зло:

— Поторопился ты, не успел увидеть ту, что тебе предназначена! А теперь и не сможешь: только Чёрная Ведьма Пустоши обладает способностью видеть истинные пары обитателей Нави! И без меня не найти тебе половинку свою, не узнать меж тысяч таких же дев! А здесь, на Пустоши — не будет больше ведьм! Ни одна не сможет сюда прийти! Крепко моё слово и заклятье — никому не снять!

Расхохоталась и исчезла.

Конечно, Кащей пожалел о том, что поторопился… Пробовал он на Пустошь новую хозяйку привести — и не смог. Многие рыжеволосые ведьмы пытались в Дом зайти, Силу ушедшей владелицы забрать, прочесть её гримуар, узнать тайные знаки… Но не смогли они перешагнуть ту невидимую черту, которая опоясала Пустошь. С тех пор дом Чёрной Ведьмы нетронутым стоит, нет у него хозяйки.

Но Кащей не сдавался. Девиц крал, очаровывал, околдовывал… но его сердце, по-прежнему, холодным камнем оставалось. Хотел заставить кота Баюна себе помогать, ведь только эта хитрая скотина в Явь, как к себе домой, шляется. Да тот исчез: то ли сдох, то ли переродился… Тысячи прочитанных манускриптов, сотни секретов и тайн, и вот наконец, Кащей нашёл выход.

В тот день, раздражённый больше обычного, он бродил по своей огромной библиотеке и перебирал свитки с легендами.

— Всё не то! Старьё! Какая чушь, — шипел под нос некромант. А потом и вовсе бросил на пол дурацкую сказку о том, как Велес, рассердившись на мышей сожравших его зерно, кинул в них своей варежкой. А та возьми и превратись в волшебного кота-Баюна.

— Зачем я храню эту ерунду, которую и так все наизусть знают?! В чём здесь секрет?! В чём тайна? — гневно вскричал Кащей, — Тоже мне! Нашли тайну! Я вам ещё одну тайну подскажу: вторую варежку ему тоже пришлось выбросить! Теперь у него новая пара вареж…

— Стоп, — перебил сам себя чародей, а затем, метнувшись, аккуратно поднял свиток, — Так варежек-то было две! Две! И по закону магии, если одна стала треклятым котом-прощелыгой, то и вторая, подчиняясь закону парности — тоже станет таким же проводником… Надо лишь её найти и магией подпитать!

Явь, ночь Самайна

Всадник на туманном коне остановился на окраине человеческого города. Посмотрев на искристое мерцающее море огней и людского веселья, Кащей осторожно вынул из кармана кусок тёмной ткани, в который что-то было завёрнуто. Мужчина ласково провёл рукой по материи, на секунду замер, а затем, не спеша, развернул шёлк. На матовой ткани лежала старая, облезлая варежка с дырками, пятнами и кривой вышивкой. Такую даже на мусорку стыдно выбрасывать… Но колдун обращался с этой тряпкой так, словно, это была шапка-невидимка или скатерть самобранка.

— Сослужи мне службу, кот, — громко приказал некромант, — Найди мне ту, что является моей Парой! Тогда ты будешь свободен! Клянусь!

И, побледневший ещё больше, выходец и Нави бросил варежку на землю, посылая ей вслед разряд магии и шепча заклинания.