Когда соседи слишком интересные люди

— У тебя на шее засос!

— Это синяк!

—Я что, дура?! Я что, засосов никогда не видела?!

—А ты их видела?! Я стесняюсь спросить, где! Я тебе не ставил, откуда такие глубокие познания!

— Не меряй других по себе! У меня чисто теоретические познания! Я на других видела!

— На каких других? То есть, ты общалась с такими невоздержанными людьми?! А твоя мама клялась мне, что при слове «попа» ты падаешь в обморок, такое благородное воспитание!

— Зато твоему воспитанию… и твоё! и тебе…

Бабка Лукерья уже битых три часа слушала мыльную оперу в исполнении своих соседей с нижнего этажа. Молодая пара была всего полгода в браке, а потому чувства бурлили, эмоции зашкаливали, каждый день начинался с выяснения отношений, а заканчивался громким примирением. Такого не было даже в самых популярных мелодрамах! Все бабки в их дворе, затаив дыхание, следили за жизнью молодожёнов. Но больше всего повезло бабке Лукерье — она жила как раз над молодыми. Поэтому слышала и знала ВСЁ. Это делало её самой значимой личностью, как минимум, трёх ближайших дворов,

Другие пенсионеры, которым не так повезло с расположением квартиры, теперь очень уважительно здоровались с Лукерьей Кузьминичной. Спрашивали о её здоровье, интересовались успехами внуков, а потом обязательно начинали разговор о молодожёнах с третьего этажа.

— Лукерья, ну как?! Что она ему сказала? А потом? Да ты что!!! Что, прямо с порога?! Вот, прямо сразу?! Набросился?! И в цветы её, в цветы? Вот это ДАА-А-А! Ну-уу, молодёжь! Мы в их возрасте так не умели!

Лукерья Кузьминична стала душой любого разговора, долгожданным гостем на посиделках и самым желанным визитёром. Ей угождали, уговаривали зайти попить чайку, угощали тортом и квашенной капустой, льстили в глаза и за спиной, хвалили её рецепты и восхищались житейской мудростью.

А всё потому, как мы уже говорили, что молодые ОЧЕНЬ красиво ссорились и ещё лучше мирились: с битьём китайских сервизов, выбрасыванием чемоданов в окно, с серенадами под дверью, и стихами, написанными на асфальте под окнами.

Весь двор с придыханием следил за историей их любви, утирал слёзы умиления и зависти, а потом пересказывал диалоги ссор и примирений, причём, с дословной точностью.

Когда Михеич, к слову, единственный мужчина-пенсионер из соседей, которого старушки раньше любили и баловали своим вниманием и вкусными плюшками, только попытался заикнуться, что нельзя лезть в чужую жизнь и лучше всего заниматься своей собственной, его чуть не линчевали.

Неделю с ним не здоровались. Не разговаривали и не запускали в лифт, старательно захлопывая двери перед его носом. Когда же на лавочке, перед подъездом, ему вдруг не хватило места, вероотступник и штрейкбрехер Михеич взмолился.

Его простили, но ещё долго поджимали губы и подозрительно косились. А «сума перемётная», «отщепенец», «иуда» и «пятая колонна» даже вставить лишнее слово боялся, угощая суровых бабушек шоколадными конфетами и витаминами с кальцием.

Рухнуло всё это из чистого эгоизма. Ксения Георгиевна, гнусно позавидовав Лукерье Кузьминичне, однажды, решила опередить её и узнать новости первой. Встретив молодую пару у почтовых ящиков, Ксения Георгиевна, как танк на поле боя, навела своё «дуло» и, прямо в лоб, спросила: «Так, всё-таки! Чем кончился ваш скандал с засосом? Это был синяк или след чей-то страстной, но незаконной любви?»

Ошарашенные открытием, что за их отношениями следит весь двор и ещё несколько ближайших многоэтажек, а все пенсионеры, с которыми они здороваются по утрам, являются самыми рьяными фанатами, молодые сбежали. Без предупреждения! Без объяснений! Просто очень тихо собрали вещи и незаметно слиняли, даже не забрав свои деньги за аренду квартиры.

Во дворе наступил траур. Ксения Георгиевна, как не рыдала в тонкий, надушенный французскими духами, батистовый платочек, так и не вымолила прощения у подружек, оставшихся без окончания любимого сериала. Это был самый страшный грех, который не могли искупить даже малиновое варенье и настоящий английский чай.

Старушки окончательно рассорились и перестали выходить во двор. За неделю уже к четырём из них внуки вызывали скорую. Ещё трое пенсионерок похудели на три килограмма. А одна — перестала печь оладушки с тыквой, чем ввергла в шок уже всех своих родственников, которые расписывали совместные завтраки с любимой бабушкой на пару месяцев вперёд.

Проблему надо было решать. Срочно! Родственники пенсионерок уже голову сломали, как вернуть старушкам радость жизни. Пытались обратно привезти молодую пару, но те наотрез отказались. Даже за бесплатную аренду. Другие молодожёны были согласны, но ни романтичных отношений, ни стихов у них не было. План летел ко всем чертям.

Тогда Юрка, рыжий, конопатый сисадмин, предложил поселить туда… цыган! На месяц! Сразу человек двадцать! Вот где будут скандалы, серенады под гитару и танцы! План был, мягко говоря, спорным, но… Но другого, попросту, не было!

Нашли семью, объяснили ситуацию, заплатили им за проживание сразу двенадцати человек в однокомнатной квартире.

Цыгане взяли втридорога, но обещали бесплатные концерты бабушкам каждый день. По три серии в сутки:

утром — молодые ссорятся, днём — ворожея кричит и предсказывает, ночью — торгуют спиртом — настоящий детектив.

Уже через неделю все пенсионерки, и бабка Лукерья в первых рядах, взмолились: избавьте от троглодитов! Сил нет терпеть!

Цыгане взяли ещё половину суммы и съехали.

А пенсионерки, выдохнули: ну наконец-то, блаженная тишина! И спокойно сладко заснули. Даже Ксения Георгиевна.

А рыжий сисадмин глубокомысленно заметил:

Чтобы сделать человеку хорошо, нужно сначала ему сделать плохо, а потом вернуть так как было. В этом весь секрет счастья!

Родственники бабушек хмуро покивали, а потом выловили хозяина арендованной квартиры, и, сурово помахав ему кулаками перед носом, заявили: И больше никаких молодожёнов! Пусть старушки свои сериалы по телевизору смотрят!