Монстр который решил стать человечнее. Но не слишком. И временно

Начало: жми здесь.

Крылатый монстр с такой скоростью умчался в закат, что Лялечка Колесникова даже обиделась. Вот оно, непостоянство женской натуры: только-только сама мечтала избавиться от странного существа, которое пугало своим видом и гигантским ростом, а теперь: Вот ведь! Нате вам с кисточкой… мы обиделись!

—Неужели, так трудно было сказать «до свидания?!» Хоть кивнуть на прощание… Я ведь «спасибо» хотела сказать за своё спасение… и за покоцаного в фарш жареного кролика… — бормотала со слезами на глазах девушка, — Хотя даааа…. я же не доела его, я помчалась прыгать со скалы вместо благодарности… он, наверное, рассердился на это…

И Лялечка Колесникова нахохлилась ещё больше. Почему, за что — трудно объяснить. Но чувство «зайки, брошенного хозяйкой» ворочалось внутри Лялечкиного организма как маховик в двигателе: так же быстро и неотвратимо. И вместе с этим в груди рос комок обиды.

Наверное, так чувствуют себя бродячие собаки, когда кто-то жалостливый покупает им косточку в магазине, гладит по голове, а потом не пускает к себе в квартиру, говоря ласковым голосом:

—Ну, куда я тебя возьму? У меня уже есть собачка!

И за спиной человека прыгает и мерзко лает клок шерсти ростом с крысу. Обидноооо…

Как следует пожалев себя, всхлипнув пару раз и шмыгнув носом, биолог Лялечка Колесникова понуро побрела в дом. Там, взглянув на себя в зеркало, ужаснулась: вклокоченное жуткое создание мало напоминало девушку. Скорее, дикую тварь из дикого леса. Точно! Дикость явно сквозила во всём…

—Теперь понятно, чего это он так резко стартанул в закат, — уныло оценила его решение Лялечка. Впрочем… зачем ей нужен монстр? Куда его девать-то… И с братиками, опять-таки, его не познакомить… Они, точно, не одобрят монстра в виде кавалера…

Девушка поморщилась. Как-то она познакомила с братьями своего ухажёра, рыжего Артёма. Весёлый парень, которого за лёгкий и весёлый характер обожали все девчонки их института, сразу не понравился её старшим братикам. Они, нахмурив брови, без разговоров, без вопросов и попыток разобраться в человеке, попросили побледневшего кавалера «уйти по-хорошему» и быстро.

—А то, —пригрозили вредные родственники,— Ты уйдёшь легко и красиво, но — на носилках!

Артём мигом испарился. Молча, даже не взглянув на Лялю. И в институте больше к ней не подходил, делая вид, что они не знакомы.

Расстроенной сестрёнке, которая надулась и перестала разговаривать с братьями, парни, снисходительно хмыкнув, пояснили, что «проверяли кавалера на вшивость». Ясное дело, тот проверку не прошёл. Больше Лялечка никого с родственниками не знакомила, опасаясь, что вши — явление непредсказуемое, для здоровья опасное и если проверять на их наличие всех знакомых, то этих знакомых может и не остаться.

— Хотяяяя…. — ехидно хмыкнула Лялечка, — Вряд ли львиноголовый монстр испугается хоть кого-то… Вот был бы для братиков сюрприз, если бы я их с гигантским крылатым монстром познакомила…

Представив вытянутые лица братцев, девушка усмехнулась. Ещё немного помечтав и вообразив во всей красе картину падающих в обморок родственников, биолог Колесникова заснула.

Заповедник. Горы, пещера Гуура.

Влетев в пещеру и осмотрев её внимательным взглядом, Гуур довольно потянулся: наконец-то он один! Никто не мешает, не выпадает из пещеры, не таращится в спину перепуганным взглядом! Никого не нужно кормить, лечить… Красота!

Но тут он наткнулся на вещи мелкой шмакодявки. Настроение заметно упало: никаких чужих предметов в своём жилище Крылатый видеть не хотел. Гадкое ощущение, словно происходит тайный захват твоей территории.

—Выброси, выброси! Вот прямо сейчас возьми тряпки двумя когтями и выкинь всё это за порог! — влез со своим советом неугомонный внутренний голос, — Только морду лица сделай похуже… чтобы все сразу поняли, как сильно тебе не нравится! Ты зол! нет, ещё хуже… брезгливей… да, вот такую — противнууую…. и бросай!!!!

—Нет, не броса-а-а-ай! — взвыла совесть, — Как вам не стыдно! А если у ребёнка больше нет ничего? Если это ценные вещи? А вдруг, за них «не плочено?» Дитё обидеть хотите?!

—Бросай! Не слушай её! — не сдавался внутренний голос, — Это уже не имеет никакого значения! Клятва не регламентирует имущественные права! Нам пофигу!

И Гуур, держа в когтях странную сумку, уже собрался всё вышвырнуть и забыть об этом, как совесть применила запрещённый подлый приём:

—Ааах таак…. Тогда я ночью к тебе приду! И грызть тебя буду! Уснуть — не дам, так и знай! Замучаешься вертеться!

И злой, издевательский смех раздался в голове Великого Гуура.

Гуур тяжело вздохнул и бросил вещи у порога. Свою совесть он хорошо знал: точно, сгрызёт… лучше завтра подкинет к дому лесника… На душе сразу стало легче и приятнее. Да! Великий Гуур — не обижает тех, кто и так, уже жизнью и судьбой обижен… Великий Гуур милостив! Милосерден! Добр! Смел! Великоле…

—Ой, да хватит уже, задрал своим самомнением, — вдруг буркнул внутренний голос и замолчал. «Странно, — подумал львиноголовый, обычно он всегда поддакивает и хвалит меня… что-то случилось?»

Естественно, ему никто не ответил.

—Вот так всегда, —обозлился бывший Властитель, — Когда нужен совет — никого не дозовёшься и не допросишься, а как только хочешь остаться один — все лезут и надоедают! Слушать больше никого не буду!

—Не обижайся, он переживает, что нас монстром считают, — тихо прошептала совесть, пугливо прячась в глубине подсознания Гуура,— Понимаешь, мы привыкли быть самыми красивыми… Привыкли в восхвалению нас… к лести…. А тут мы похожи на уродливое чудовище… даже дети нас боятся…

— Гммм… ну, я могу внешность чуть подправить,— с сомнением протянул гигант, откидываясь на своё любимое кресло,— Это не трудноооо…

—Да, давай станем опять самыми красивыми, самыми великолепными, самыми-самыми… А? — тут же очнулся от анабиоза внутренний голос, — А то когда я вижу отвращение и страх на мордах туземцев — на меня накатывает экзистенциальная тоска и уныние… чувствую себя ущербным…

—Сильно меняться не буду, — предупредил Гуур свою шизофрению, —Рост и крылья оставлю! А вот хвост и рога могу убрать…

— Дааа! — взвыли вдвоём совесть с внутренним голосом.

— ВРЕМЕННО! — рявкнул Гуур, которого покоробило такое плебейское желание стать похожим на туземцев, — И если мне не понравится — я всё верну! Ясно?!

—Ясно-ясно, — пробурчали совесть с голосом и куда-то умыкнулись.

Когда Гуур засыпал, то на грани яви и сна ему показалось, что в подсознании раздаются песни и пляски с бубном: кто-то праздновал свою победу над ним, над Великим Гууром.

—Подождите, я проснусь и устрою вам вырванные годы! — подумал львиноголовый, и представив себе облик, который хотел получить, отрубился.

Утро. Домик лесника. Алевтина Колесникова.

За окном пели птички, солнышко во всю грело, настроение было… паскудным. Словно Лялечка только что втайне похоронила соседского хомячка, который удрал от своих хозяев и сдох под её порогом. Вроде мелочь, а неприятно. Да и как объяснить людям, которые ищут этот тупой клочок меха, бегают кругом, заглядывают под каждый листик… А ты точно знаешь, под каким листиком зарыт хомяк, но стесняешься сказать. Вернее, опасаешься. Во-первых, их ребёнок взвоет белугой, словно он не бесхвостую мышь потерял, а любимую троюродную тётушку по папиной линии. А во-вторых, родители ребёнка… конечно, вслух они ничего не скажут, но смотреть на тебя будут… словно это ТЫ — главный душитель-потрошитель хомячков!

Убиии-й-ца!

Нет уж… лучше молчать, с сочувствием кивать, помогать искать… тогда останешься нормальной доброй тётей-соседкой.

—Так! Не раскисать! — дала команду сама себе Лялечка и отправилась на кухню: завтракать. После завтрака — на поляну! Мониторинг сам себя не отмониторит! — усмехнулась сама себе в зеркало бледная девушка с синяками под глазами. Да, ночью Лялечка очень плохо спала. Она бегала по горам, прыгала со скал, пыталась топориком вырубить ступеньки в яме… Под утро, с остервенением душила монстра, пытая вопросом «Гиде вашьи инаапланетные танки?!» Монстр партизанил, ни в чём не признавался, а потом и вовсе, превратился в одеяло. Вот его и душила Лялечка всю ночь. Сил потратила немерено, а где танки — так и не узнала.

Решив забить голову работой, чтобы больше не думать о монстрах, Лялечка отправилась на свою «расчётную» поляну. Взяла с собой сумку, бутерброды, бутылку воды и перочинный нож. К сожалению, топорик и бита пропали в горах…

Уже на полпути к поляне, Колесникова вспомнила о западне, устроенной как раз на дороге. Решив, что второй раз падать ей не с руки, только дураки рискуют дважды на одной и той же дороге, Лялечка отправилась в обход.

— Айяяяя-эээх! Ай! Ой! Мааааа-мааа! Ыыыыы….— зарыдала Лялечка из провала. Это была вторая яма-ловушка на ирбиса. Хорошая яма, большая… со скошенными внутрь стенами — чтобы зверь точно не выбрался.

—Да что же это такое… да в чём же я провинился перед богами этого мира… Нет, я никого опять вытаскивать не буду! То был ребёнок — ладно, я его спас… Всё! На этом долг исчерпывается полность… ЧТО?!! Опять ТЫ?!!

Перед лицом перепуганной Лялечки появилась возмущённая морда львиноголового монстра. Впрочем, это уже была не морда — хоть и не человеческое лицо, но вполне себе рожа… как у жутковатого громилы из подворотни.

—Я нечая… — Лялечка не успела договорить, как её снова резко выдернули из ямы. И снова сознание «уехало».

Мрачно посмотрев на скрюченное тельце на земле, крылатый монстр стал размышлять: можно ли оставить ребёнка здесь… рядом с ямой. По всему выходило, что нельзя. То ли малышка слишком маленькая и не понимает куда идёт, то ли тупая… тогда она снова свалится в яму и ему придётся вновь её вытаскивать. А Великий Гуур не любил делать одно и то же дело дважды. Впрочем, к себе в пещеру нести эту бледную немочь не имело смысла: кости все были целы, а значит…

Когда Лялечка открыла глаза, то осознала сразу несколько вещей: она снова была у домика лесника, рядом находился её рюкзак, сумка, бита и топорик, а ещё, на камне, огромном плоском валуне, невесть как сюда попавшем, лежали жареные кролики. Мелко нашинкованные. В фарш.

—Забот-бот-лив-вый, — прошептала девушка, кое-как взяв себя в руки, — Лучше бы на поляну меня принёс! Мне мониторинг надо делать, сволочь! Я почти уже дош-ш-ла…

Разумно решив, что до поляны она сегодня уже точно не доползёт, и вообще, «работа не волк, в лес не убежит» а вот мясо остынет, Лялечка отправилась в дом.