Навь. Экскурсия с последствиями

Начало: жми сюда.

Навь раскинулась огромной фиолетово-лиловой равниной, на которой властвовал туман. Бескрайнее море багровой дымки лишь изредка истаивало под лучами Чёрного Солнца Нави. И тогда можно было различить пологие горы на горизонте, огромное ущелье, словно оставленное ударом топора в самой высокой их части, серебристую ленту реки. Впрочем, это были очень редкие моменты: чаще всего, пелена тумана держалась плотным слоем, скрывающим всё и всех.

Ветта уже две недели гостила в фиолетовом замке и до сих пор не видела ни единой живой души. Вернее, не так: души были. Живых обитателей, кроме неё и Индрика — не было. Кроме того, не известно ещё — живой ли сам Индрик… Сейчас он умчался за каким-то амулетом, без которого, как объяснил учтивый хозяин, живые люди не могли находится в Нави.

Что же касается самой Ветты — ей оставалось лишь ждать возвращения Индрика и наблюдать за душами. Бледные тени, скользящие по коридорам Замка, сначала напугали её до дрожи. Но потом, ничего, привыкла: слуги выполняли свои обязанности быстро, тихо, ничего не требуя взамен. Главное, с ними нельзя было разговаривать: нашедшая слушателя душа так сильно жаждала «излиться», что забывала обо всех своих обязанностях, бродила за Веттой неупокоенным призраком и рассказывала про свою жизнь. Такой «подругой по несчастью» для Ветты стала Лиссандра — девушка из Тулы, которая погибла, да так и осталась не похороненной.

История Леси оказалась проста и банальна: её сбила машина. Вечером, когда девушка возвращалась после работы. За рулём сидел молодой парень, он просто не заметил в сумерках худенькую фигурку в тёмной одежде. Выскочив из автомобиля и увидев, что помочь уже ничем нельзя, молодой человек решил спрятать тело. Вот и спрятал. Погрузил в багажник, отвёз в лес и закопал в овраге. Лет двадцать тому назад. Этого водителя, уже может, и на свете-то давно нет, а Леся так и мучается, не в силах уйти на перерождение…

Таких — неупокоенных, в фиолетовом Замке оказалось одиннадцать душ. Некоторые, как Леся, попали сюда сравнительно, недавно. А другие служили уже не один век. Разговаривать с ними было очень познавательно, но весьма тяжело: они, как губка, пили энергию внимания Ветты, и после таких бесед девушка чувствовала себя сонной и слабой. В первый же день, увидев результат подобной беседы, Индрик строго-настрого запретил «сеансы связи» и тут же помчался за амулетом.

Ветте же оставалось ждать. И иногда выходить на площадку перед Замком, любоваться багровым туманом и странным Чёрным Солнцем, которое, как ни странно, неплохо грело и освещало Навь. Вот и сегодня девушка, держа в руках чашечку с чаем, в котором без дела болталась долька лимона, стояла на краю террасы. Чай был горячим, небо — пустынным, туман — плотным. Рассматривать особо было нечего. Вздохнув, Ветта собиралась уже вернуться в замок, как сильный толчок в спину сбросил её с площадки вниз. В пульсирующее и переливающееся лилово-фиолетовое марево.

Тонкий крик никто не услышал: все слуги занимались своими делами и постоянно думали только о прошлых обидах и страхах. Какое им дело до человека, с которым запретили разговаривать? Никакого. Так что, когда вернулся Индрик-зверь и стал «трясти» всех, кто находился в тот момент в Замке — ему никто и ничего не смог ответить. Даже Лиссандра, которая после пропажи Ветты, вообще, находилась в прострации.

В сердцах, выгнав из Замка всех, до единой души, кроме Леси, Индрик-зверь рванул на поиски. Конечно, Навь глушила кровную привязку, и сильно глушила, но он был уверен, что найдёт свою гостью.

А что же Ветта?

Когда её безжалостно столкнули вниз, смерть казалась неминуемой. Свист в ушах и «волосы назад» демонстрировали нехилую скорость, с которой снаряд по имени «Ветта» катапультировался из Замка. Но, тут случилось нечто необычное: под пятой точкой девушки возникло нечто твёрдое, жёсткое, которое сначала слегка притормозило падение Ветты, а потом и вовсе его остановило. В шоке «летунья» широко распахнула глаза. На неё, с хищным оскалом смотрели сразу три головы на длинных шеях и улыбались. Во всяком случае, эти жуткие перекошенные морды девушка восприняла именно так. Тем более, они тут же подмигнув, поприветствовали:

—И снова, здравствуйте! Тоже летать по утрам любите? И не говорите, утром солнышко такое чёрненькое, прелесть!

И Змей Горыныч, довольный собой, пару раз «нырнул» в облака тумана, с удовольствием послушав, как живой человек пищит от страха и дарит такую замечательную энергию!

— Куд-куд-куда мы летим? Я туда не хочу! — решила завести великосветскую беседу Ветта, — Мне срочно нужно обратно! Меня там ждут! У меня утюг не выключен! Молоко на плите! Корова не кормлена!

Но наглый Змей лишь расхохотался. Одна из голов повернулась назад, и совершенно не обращая внимания на то, что творят две другие, ехидно поинтересовалась:

—А что ж тебя одну бросили-то? Две недели, как неприкаянная, шляешься! Сам видел!

—Так это тыыыыы? Ты меня столкнул, а потом поймал?! — от злости у Ветты даже страх «снова свалиться вниз» — исчез. Совсем. Зато желание отомстить стало настолько невыносимым, что девушка забыла про всякую осторожность, логику и здравый смысл. Шатаясь и держась руками за жёсткую чешую спинного гребня мифической твари, она, прямо во время полёта, встала. Ну, как «встала»… Ноги, полусогнутые и дрожащие в коленях — да, встали. С руками всё обстояло сложнее: пальцы изо всех сил вцепились в гребень, так что всё «недораспрямлённое» тело стало напоминать всем известную букву «ЗЮ».

Мучительно захотелось спрыгнуть вниз. Но, пока было слишком высоко — Ветта боялась. Когда же подлая летающая тварь захотела напугать всадницу и заставить её нормально держаться, для чего Змей ещё пару раз нырнул вниз, изрядно спустившись, девушка — решилась. Тем более внизу блеснула серебром вода — речка, озеро или просто, болотце. Разобрать на лету было сложно, поэтому оставалось лишь рискнуть.

Прыжок получился не слишком удачным — наглотавшись воды и едва не утонув, Ветта ещё и сильно ударилась головой о ствол дерева. Поэтому первое время провела, пытаясь понять: жива она или уже не совсем? Тест был простой: если не терпится рассказать про всех кто обидел, причём, начиная с детского садика и школы — значит, она неупокоенный дух. Если просто «руки чешутся» свернуть набок три наглые хари, которые мечутся в тумане и просят откликнуться… Значит, пока ещё жива!

Жаловаться на школьную уборщицу тётю Клаву, которая била грязной половой тряпкой всех, кто ходил «по мытому» — пока не хотелось. А вот завязать узлом чьи-то слишком длинные шеи — очень!

—Жива… ну, Слава Богу, — прошептала Ветта, бессильно откидываясь на одну из ближайших кочек мха. Такую же лиловую, как и всё вокруг.

—Какому богу? — вдруг раздался голос.

Голос был мягкий и бархатный, как малиновый сироп, когда крадёшь у бабушки заветную банку с вареньем. Ту самую,что оставили на важный день «когда все заболеют и начнут умирать». И вроде, ты соглашаешься… Да, действительно, малиновое варенье любой процесс сделает приятнее… НО. Есть очень важное НО: Когда все начнут болеть и умирать — ещё не известно. И вообще, а будешь ли ты в этом списке «счастливчиков»? Не знаешь? Вооот. А малинового варенья хочется прямо сейчас!

—Так какому Богу «слава?» — вновь поинтересовался малиновый голос.

— Э-ээээ, — ответила Ветта, судорожно пытаясь вспомнить, какого Бога следовало славить в Нави. Вариантов было много: Велес, Чернобог, Морана… Или надо было славить их сразу всех? Группой, так сказать! Фракцией!

Заметив, что собеседница задумалась, обладатель малинового голоса вышел из лилового сумрака. Жутковатая тварь, улыбнувшись острыми зубами, решила представиться сама. Ну, чтобы её ненароком ни с кем не спутали:

— Баюн, позвольте представиться… можете и меня славить, как бога, мне это будет приятно!

И в глазах монстра вспыхнули алые искры ехидства и голода. А розовый язык мелькнул между внезапно выросших белых клыков. Лицо, вначале имевшее весьма человеческие черты, стало расползаться, нос стал шире и чуть выше, глаза вытянулись к вискам, а на голове приподнялись треугольники кошачьих ушей. С кисточками. На лапах жуткой твари вытянулись блестящие когти.

Ветта мгновенно осознала — сейчас её сожрут. И даже трёхголовая сволочь, которая кудахтала где-то далеко и обещала отнести обратно в фиолетовый Замок — уже не поможет. Сейчас она просто не успеет.

—Конечно, —тут же согласилась Ветта, я Вас и имела ввиду! Кого же ещё? Просто не успела договорить! А если бы успела, то обязательно сказала бы: Спаслась, Слава волшебному Баюну!

И Ветта с абсолютно честным видом похлопала глазками. Монстр замер. Хвост, длинный, чёрный, напоминающий змею, несколько раз стегнул по его ногам. Когти втянулись в пальцы, а лицо снова стало чуть человечнее.

—Люблю лесть, — призналось чудовище, — Даже такую наглую и неприкрытую. Вот знаю, что всё ты врешь, но так приятно тебя слушать… ничего с собой не могу поделать. Потом тебя сожру.

И огромный чёрный кот, мгновенно подхватив Ветту, перенёсся в лес. Страшный лес, чуждый, от которого веяло ужасом и безнадёжностью. Здесь фиолетово-лиловая гамма оттенков сменилась на чёрно-зелёную. Сама поляна, где очутилась Ветта, была усеяна костями. Судя по форме, человеческими. Черепа украшали ветки ближайших деревьев. А посередине поляны стоял огромный столб. Когда-то искусный мастер вырезал на нём витиеватые узоры, их ещё кое-где можно было различить. Но все они погибли под острыми когтями монстра, разодравшего исполинский столб в лохмотья.

Однако, это ничуть не повлияло на крепость столба: он по-прежнему стоял, как исполин. Его обвивала железная цепь, которая заканчивалась ржавым погнутым ошейником. Как догадалась Ветта, когда-то Баюн был пленником этого места, но смог освободится. И теперь пугал девушку. Или мстил? Ведь если разобраться… это люди всегда боялись и мечтали посадить Баюна на цепь…

—Нельзя показывать свой страх, —думала Ветта, делая пару шагов к страшному ошейнику, — Он только этого и ждёт! Монстр специально сюда её притащил… Пугает! Ждёт слёз или вопросов… а потом бросится на неё — и сожрёт!

От догадки стало жутко. Но, преодолевая свой испуг, Ветта сделала ещё несколько шагов и присела возле ржавой полоски металла.

Желтоглазый монстр с интересом следил за каждым её движением. Его усы шевелились, а кончик хвоста нервно подёргивался. На лапах то появлялись, то исчезали когти. Казалось, он еле сдерживается. Ветта нервно взглянула на чудовищного кота. Тот сразу замер, сожмурив круглые сияющие золотом глаза. Но Ветта видела: в них уже плясали алые огоньки предвкушения и охотничьего азарта.

Сделав вид, что ничего не заметила, девушка протянула руку и коснулась цепи. Монстр вздрогнул и напрягся. Его шерсть встала дыбом, а глаза загорелись недобрым огнём. Он ещё сдерживал себя, но сила воли слабела.

Стоило поторопиться! Поэтому Ветта взяла в руки ошейник. Подняла быстро, резко, не раздумывая. Она хотела если не припугнуть чудовище, то хотя бы сбить с него ту спесь, что монстр с удовольствием демонстрировал. Сейчас же, увидев главный элемент своего унижения вновь в руках у человека, настроение у жуткой твари должно испортиться вконец. Ей, наверняка, захочется высказать свою обиду, досаду, выплеснуть ярость… А на это понадобится время. Вдруг, Индрик успеет её найти? Ну, или эта летающая трёхголовая ящерица прилетит… сейчас девушка была согласна даже на этот вариант спасения.

Подняв ошейник к глазам, Ветта застыла. Широкая железная полоска с острыми шипами, которые должны впиваться в горло монстру, была растянута, перекручена, разодрана. На ней виднелись следы когтей и зубов. А ещё она была покрыта засохшей кровью. Некоторые потёки уже почернели от времени, другие казались совсем свежими.

—Так что, его недавно здесь мучили?! — пришла в ещё больший ужас Ветта, — Специально сделали так, чтобы Кот испытывал невыносимые страдания?! Им мало было оставить на смерть бедного котика, они постарались сделать это максимально жестоко?!

Теперь о том, чтобы угрожать ошейником и цепью «котику» речи больше не шло. На глаза девушки навернулись слёзы, они побежали по щекам, закапали с ресниц и подбородка, а в носу предательски защипало. Ветта шмыгнула носом.

—У-у-уроды, «гринпис» на вас нет! — прошипела Ветта, отбрасывая ошейник подальше и, не раздумывая ни секунды, хватая офигевшего монстра за шею, притягивая к себе, прижимая, зарываясь руками в жёсткую шерсть и пытаясь почесать за ушком.

Чудовищный кот замер соляным столбом, не в силах пошевелиться. С одной стороны — за такое панибратское отношение он сожрал уже пару сотен идиотов, а с другой — эта дура, действительно его жалеет, обволакивая такими чудесными эмоциями: нежностью, сочувствием, любовью… ЧТО?!!! ЛЮБОВЬЮ?!!!

Сожрать! Сожрать срочно!

Пару веков назад однако из местных ведьм (он её тоже сожрал) предсказала Баюну, что он станет рабом того, кто проявит к нему любовь. Колдунья, хихикая и кокетничая, сказала что очень любит чёрных котов… Разве он не чувствует её отношения? Баюн чувствовал только то, что его хотят сделать слугой, фамильяром, невольником… Любви он не чувствовал. Но на всякий случай — сожрал. Чтоб не рисковать.

А сейчас… сейчас он чувствовал. Всё чувствовал: и любовь и заботу и тревогу… за него! Не ужас при виде монстра, а тревогу. Что он ранен! Пальчики странной девицы раздвигали шерсть на его шее, гладили шрамы, а сверху падали слезинки, одна за другой… И тут раздался слегка дрожащий голос:

—Может, тебе кровь нужна? Восстановиться? Добровольная? Бери, только сильно не кусайся…

И перед мордой жуткой твари вытянулась тонкая белая рука.