Призрачная таверна Перекрестка Миров

Мгла ночного неба серебрилась туманом. Он растекался мутной дымкой, пряча искры звёзд, окутывая пеленой горы, реки, человеческие города. Потусторонний бледный свет дарила лишь Луна — огромная, нереально прекрасная, абсолютно круглая. Казалось, что это призрачный фонарь, который светит маяком для всех заблудших душ, собирая их, направляя, маня, обещая то несбыточное, о чём они мечтали всю свою жизнь. Впрочем, даже после жизни мечты остались, изменив лишь жажду их достичь: она стала нестерпимой, острой, болезненной. Как глоток прохладной воды, о котором мечтает уминающий от жажды путник в пустыне.

А ещё в воздухе, в звенящей от напряжения тишине, слышались лёгкие звуки. Может, даже не звуки, а их эхо, ожидание этих звуков, шорох, шелест, когда кажется, что ещё вот-вот… и резкий визгливый крик скрипки разорвёт бархат ночного неба, за ним рассыпятся треском голоса и смех подвыпивших в таверне гномов, орков, других любителей выпить и подраться на кулаках. Но… ожидание оставалось лишь ожиданием. Сказок не бывает! Так почему казалось, что именно в эту ночь волшебство сошло на Землю?

Люди, которые, каким-то чудом остались на улице, ёжились от неприятного ощущения грозящей беды. Они прислушивались, поворачивая головы то влево, то вправо, не слыша ничего, но от этого делалось лишь хуже. Казалось, что опасность подкрадывается незаметно, на мягких лапах, в которых спрятаны смертоносные когти.

Хотелось резко обернуться, чтобы увидеть то, что за спиной. Но за спиной ничего не было. Лишь Луна, огромная, золотисто-оранжевая, насмешливо смотрела вниз. Издевательски улыбаясь, будто знала тайну, важную, очень важную, но молчала, презирая всех, кто брёл в её бледном свете по дорогам, ища укрытие на ночь.

Берег лесного озера.

Лиля передёрнула плечами и поплотнее натянула курточку. Летний вечер был теплым, даже жарким. Но её как будто знобило. Даже не так: в куртке жарко, но едва она её снимала, казалось, ледяная пелена тумана вгрызалась в тонкую блузку, проникая к телу, вымораживая его, пытаясь проникнуть в сердце. От этого, иррациональный страх завладевал девушкой всё сильнее. Она куталась в одежду, с тоской поглядывая на палатку, около которой сидели ещё пятеро: трое парней и две девушки.

К слову, им всё было нипочём: пустые бутылки явно демонстрировали градус веселья, а яркий костёр и бреньканье расстроенной гитары помогали отрешиться от странной ночи, странного тумана и нереально прекрасной, но такой загадочной Луны.

Призрачное поднебесье, Полнолуние

Люди, напуганные холодом призрачного тумана попрятались в своих жилищах, их глупые города исчезли в пелене ночного мрака. По Лунной дороге, высекая искры серебряными подковами, мчались два всадника. Их белые кони были огромны, грациозны, гривы светились в темноте, развеваясь на ветру. Мужчина и женщина сидели в изящных сёдлах. Сидели легко, как будто сотни лет вот так скакали по Лунной дороге, не останавливаясь ни на секунду.

Бледные лица, словно высеченные из мрамора, поражали благородством, и, одновременно, безжизненностью. Длинные серебристо-светлые одежды струились дорогим шёлком, сверкали драгоценными камнями и тонкой вязью вышивки. Волосы — цвета белого золота, невероятным образом лежали на плечах и спине, ровно, волос к волосу, как будто ветер не имел над ними власти. На челе мужчины блестел тонкий резной узкий венец. У прекрасной спутницы — диадема.

— Брат, время, — тихие слова девушки холодными каплями воды падали в пустоту. В них не было интонаций, лишь мысль, облачённая в звуки, — Время!

— Время, — так же тихо и безжизненно согласился мужчина и пришпорил своего коня, направляя его вниз, к Земле, в туманную мглу, не разбирая ни дороги, ни направления.

Конь, всхрапнув, встал на дыбы и тут же рухнул передними копытами с облака вниз, и ещё ниже, туда, где чёрной лентой змеилась река, чернели ветвями деревья, слышался шорох трав.

Всё ниже и ниже спускались призрачные всадники, на их лицах появлялся лёгких румянец, а в глазах, вместо непроглядного мрака, светились звёзды. На бледных губах девушки заиграла слабая улыбка, впрочем, не затронувшая выражение глаз. Лишь кончики губ приподнялись.

Молодой мужчина, по-прежнему, был холоден. Одной рукой он сжал поводья, другой сорвал со своей шеи медальон и швырнул его вниз. Яркая, до болезненного света в глазах, вспышка прочертила бархат ночи и нырнула в лес, на берег озера. Через секунду там зазвенели тарелки, запиликали скрипки и распахнулась старая дубовая дверь таверны, щедро выплеснув в мглу жёлтый свет факелов на стенах, аромат печёной баранины и чуть прокисшего эля. Грубый смех раскатами распугал всю лесную живность, а женские радостные визги давали понять — старая, заговорённая, призрачная таверна перекрёстка Миров вновь ждёт своих посетителей.

Берег Реки, палатка.

Лилия с расширенными, практически круглыми глазами, смотрела вверх. Она видела всё: и лунную дорогу, и искры из-под подков белоснежных коней, и прекрасных загадочных всадников. И та ослепительная искра упала… рядом!

Девушка готова была поклясться — до неё совсем немного! Ей казалось, она слышит женский смех и скрип стульев… порыв ветра даже принёс запах жареного мяса и звон бокалов…

Лилия оглянулась на своих друзей: именно они накануне уговорили её вырваться из душного города на природу, обещая пение под гитару, свежий воздух и заряд сил на следующую неделю. Хотя девушка не слишком любила подобные выезды, вспоминая комаров и отсутствие элементарных удобств, в этом раз она согласилась. Даже сама не могла понять, почему. Просто чувствовала: ей надо пойти на берег лесного озера. Будто её где-то ждали. Как если бы она забыла время и место, но помнила своё обещание о встрече.

И вот весь вечер, кутаясь в курточку, девушка сидела у палатки. Она уже жалела о своём решении отдохнуть на природе: пить со всеми не хотелось, пережаренный шашлык не нравился, а игра на расстроенной гитаре лишь раздражала фальшью звучания.

Ребята сначала пытались её уговорить присесть рядом с ними на бревно, поорать во весь голос популярные песни, предлагали тосты. Однако, видя смурное выражение её личика, в конце-концов, махнули рукой, решив, что им и так очень весело. Сейчас же они были настолько напраздновавшиеся, что вырубились и заснули около костра. Поэтому не видели ни коней, ни Луны, ни полуночной искры.

Призрачная Таверна Перекрёстка Миров.

Мужской гогот стих, когда на порог шагнули две высокие изящные фигуры, скрытые серебристо-серыми плащами с ртутным отливом. Не оглядываясь, молча, не поворачивая головы, как будто знали досконально эту таверну и её посетителей, новые гости прошли к самому дальнему столику. Он был пустым, вероятно потому, что рядом с ним находился камин с горящими дровами, от которых шёл сильный жар.

Однако, новых посетителей этот факт, как будто наоборот, радовал. Грациозным движением мужчина подвинул один из стульев ещё ближе к камину, и пригласительно развернул кисть своей руки. На неё оперлась узкая ладонь его спутницы. Усадив девушку, мужчина подошёл ко второму стулу и поставил его с другой стороны камина. Сел, не отрывая взгляда от огня.

Посетители таверны некоторое время молчали, переглядываясь. Потом покивав друг другу, повздыхав, снова подозвали подавальщиц и заказали новые порции эля и мяса. Весёлые шумные девицы в белых передниках тут же шустро забегали между столиками, разнося напитки и закуски. Скрипачу тоже налили эля, он пригубил, и снова заиграл что-то весёлое и задорное, чтобы вернуть ту лёгкость, что была до приходя странных посетителей.

Всё было как всегда, в эту одну единственную ночь в году, самую короткую, когда заблудшим душам разрешено прервать свой бесконечный бег, чтобы сойти на Землю. Они могут зайти в Призрачную таверну Перекрёстка Миров и выпить вина, согреваясь возле живого огня. Всего несколько часов, чтобы ощутить себя живым. Почувствовать ток тёплой крови по своим венам, биение собственного сердца, боль, застарелую боль от ошибки, совершённой очень, очень давно.

Сотни лет бесконечной Лунной дороги лишили надежд и желаний. Мечты о прощении развеялись туманом, который каждый год, в эту самую ночь, погружает Землю в мистический сон. Это тоже наказание — когда нет никого рядом из живых, лишь одна и та же пьяная компания троллей, орков и гномов, которым нет дела до путешественников.

Тогда, в тот самый первый раз, Венценосные Эльфы, на часок заглянув в старую таверну, совершили ошибку. Страшную ошибку.

— Да! Это была Ошибка! Всего лишь ошибка! — с мукой в голосе прошептал высокий мужчина в серебристом плаще, — Почему нельзя искупить её?

Его прекрасная спутница ничего не ответила, она не сводила своих дивных глаз с пляшущих языков пламени. Отблески огня отражались в её зрачках, драгоценном камне диадемы, в кольцах, которыми были унизаны тонкие изящные пальцы.

К посетителям тихонечко, на цыпочках подошла самая молодая подавальщица. Она была миленькой, чуть пухленькой, вполне симпатичной. Портил лишь ожог на левой щёчке. Казалось, что с каждой минутой он становился краснее, его форма менялась, всё больше и больше напоминая отпечаток узкой тонкой ладони.

— Что изволят высокородные Эльфы? — тихо и испуганно пролепетала подавальщица.

— Лучшего эльфийского вино, — отрывисто бросил мужчина, даже не поворачиваясь к девушке.

— Сию минуту, — кланяясь, попятилась подавальщица, стараясь побыстрее выполнить заказ высокомерных посетителей. Почему-то их вид внушал ей ужaс.

Через минуту девушка приблизилась к эльфам, на её серебряном подносике стояли два хрустальных кубка, в которых мягко колыхалось тёмно-бордовое вино. Подавальщица старалась изо всех сил, чтобы угодить посетителям: поклонилась низко-низко, предлагая вино. Сначала очаровательной эльфийке.

Та, не глядя на подавальщицу, протянула руку, но нечаянно задев бокал, опрокинула его. Хрустальный кубок полетел вниз, разливая кроваво-красное вино, его капли попали на руку эльфийки, на рукав её плаща, и разлились лужицей на полу, испачкав серебряный сапожок.

Вся таверна с шумом вздохнула и… замерла… Эльфы вздрогнули. Замерли. На щеке подавальщицы отпечаток ладони уже горел ярким алым цветом. Ещё секунда и… и повторится та самая ошибка, за которую вот уже сотни лет расплачиваются все посетители призрачной таверны Перекрёстка Миров.

Но… громкий звук хлопнувшей входной двери заставил буквально подпрыгнуть на месте тех, кто был в таверне. Словно магическая пелена упала с глаз. Огонь в камине вспыхнул ярким желто-белым пламенем, вытягиваясь почти до потолка. Рука обворожительной эльфийки, уже занесённая для пощёчины замерла в воздухе. Молодой мужчина, в одно мгновение, оказавшийся на ногах, поймал тонкое запястье своей спутницы, разворачиваясь всем телом так, чтобы собой загородить юную гномочку, в которую уже летел длинный тонкий кинжал причудливой эльфийской работы.

В глазах восхитительной Эльфийки мелькнуло пламя ярости, сменившееся ужасом, когда она увидела, как в груди её спутника сверкнул сталью эльфийский кинжал. Капли крови проступили на одежде. Он взглянул в виноватые глаза сестры, в которых слезами плескалась боль потери и понимание: он — искупил ошибку. Она — нет.

Лилия, которая успела только зайти в странное кафе, которого накануне вечером не было на берегу озера и в помине, остолбенело смотрела, как падает на пол невероятно красивый светловолосый молодой мужчина, улыбаясь своей спутнице, такой же дивной, светловолосой и прекрасной.

Звук падения второго хрустального кубка с подноса подавальщицы разрушило всё: призрачная таверна, вместе с молодым венценосным эльфийским Королём, таяла на глазах, размываясь ветром, разрываясь клочьями тумана, превращаясь в мириады светлячков, усеявших траву на берегу лесного озера.

А в небесную высь, по серебряной Лунной дороге мчался огромный белоснежный конь. Искры летели из-под его копыт. Грива светилась в темноте, развиваясь по ветру, трепетала и билась о крепкую шею. В изящном седле легко, грациозно, сидела прекрасная Эльфийка. Её чело украшал редкой работы серебряный венец, а на груди висел круглый медальон, который светился с каждой секундой всё слабее и слабее. Изящная всадница, взмахнув плащом, пришпорила коня, и тот рванул быстрее, унося на своей спине бледную Королеву, по щекам которой текли слёзы.

Ночь заканчивалась. Восток бледнел. Наступал рассвет, люди просыпались, удивляясь своим странным снам, необъяснимой усталости, хотя спали всю ночь и должны были хорошо отдохнуть. Лилия сидела на траве, в её руке был странный тонкий нож. Его витая ручка поражала качеством работы, изяществом линий, а острота лезвия была необъяснима. Лишь капли крови, которые попали в выемки резьбы, были свидетелями того, что призрачная таверна Перекрёстка Миров ей не приснилась.