Сказка про дикого слесаря-сантехника, кранбуксу и проблемы отопления

К слесарю-сантехнику Петровичу стала приходить дама. Прекрасная и молодая. Говорить прямо с порога: «Люблю тебя, Петрович! Твоя харизма меня покорила. А как ты завинчиваешь гайку на сгон! Прямо до самого фланца. Я в восторге! Понимаешь, Петрович, всю свою жизнь я мечтала быть слесарем третьего разряда, но меня не взяли. Никто меня не понимает, Петрович! Только ты! Давай скорее жениться! Можно даже без официальной росписи в ЗАГСе. Лишь бы быстрее. А то я изнемогаю. Вот.»

И дама плюхала на стол кастрюлю с борщом и миску с котлетами, прикрытыми белой салфеточкой. Котлетный аромат сбивал с ног и лишал воли. А от вида рыжего, в масляных каплях, борща начиналось слюноотделение похлеще, чем у собак Павлова.

Но Петрович даме не верил. Отворачивался от котлет и зажимал нос, не разрешая себе малодушно наслаждаться райскими запахами. Отказывался идти на поводу у бурчащего голодом желудка и пробовать угощения. Жениться с дамой «вот прямо сегодня вечером» он тоже отказывался, хотя некоторые части Петровича уже сильно любили даму и изо всех сил тянулись к ней для дружбы организмами.

— Нет, мы слишком мало знакомы! — с достоинством сообщал даме Петрович и гордо отворачивался, совсем как монах-отшельник, давший обет безбрачия и нечаянно оказавшийся в женской бане, полной наглых голых девок.

И вот как те наглые девки, которых отказ монаха лишь веселит и заводит, дама тоже никак не желала отцепиться от Петровича. Наоборот. Она пыталась гладить его по коленке, эротично сопеть в ухо и намекать томным взглядом на всякие неприличности. А после этого с придыханием сообщала, что ей срочно нужно поставить дополнительные секции батареи в спальне, потому как без взаимной любви Петровича она сильно зябнет, коченеет и может даже простудиться. Так что пока Петрович «созревает» для интимных утех, даму следует поберечь и согреть батареей нового образца «мэйд ин чайна».

— Петрович, давайте поставим сразу две… Нет! Сразу три дополнительные секции! И это не ради тепла! Просто я так сильно восхищаюсь вашим слесарно-сантехническим талантом! Едва увижу, как сильные пальцы наматывают фум-ленту на резьбу, так сразу мои ноги дрожат, а груди — пожар, а в животе — эти, с крыльями которые… Они ещё в тепле порхают, а зимой от холода дохнут… Как их там?! А! Бабочки! Это, несомненно, любовь, Петрович. Скорее поспешим в спальню, очень мне мечтается оказаться там с вами, Петрович!

Но Петрович сомневался в чистоте помыслов дамы. «Ах, не ради бабочек в животе зовёт она меня в спальню, — колебался слесарь-сантехник, исподлобья разглядывая пунцовые от смущения щёки дамы, — Не ради дрожащих ног! Чувствую я: батарея ей нужна! Вот и льстит мне! Вот и глазками стреляет! А потом, получив дополнительное отопление, поблагодарит меня, чмокнет в небритый подбородок, быстренько сунет сотню-другую в мой карман и поминай как звали! А я так и останусь, растревоженный котлетами, борщом и упругой грудью… У-у-у, прелюбодейка под маской добропорядочного жильца с коммунальными проблемами!

И не шёл в её квартиру. Не проверял батареи. Не признавался, что давно имеет подходящую кранбуксу в своём чемоданчике. Петрович держался, как кремень. Как стойкий оловянный солдатик. Убегал от любвеобильной дамы и брыкался. Подозревал, что даму подослали враги, желающие узнать секрет мастерства слесаря третьего разряда. Паранойя Петровича расцвела буйным махровым цветом… Ещё и друзья подначивали: «Посмотри на себя, Петрович, кто ж такого полюбит? Тебе полтинник, нос с сиреневыми прожилками, лицо обрюзгшее, ты жмот и зануда! Алкоголик!»

Но дама лишь умилялась и жеманным голосом признавалась, что алкоголики — это её профиль!

— Ну, какой вы, Петрович, алкоголик? — курлыкала дама, хлопая ресничками, — Разве бутылка водки в одно, пардон, лицо — это алкоголизм?! Да в ней всего 40 градусов спирта, а остальное — вода!

Петрович в душе (где-то в глубине души, если быть честным) соглашался с дамой. Действительно! Что будет с поллитры нормальному мужику?! Только глаза заблестят и щёки чуть порозовеют! Но сомнения, которые посеяли завистливые коллеги по цеху труб, батарей и прочей сантехнической отрасли — мешали большому и светлому чувству Петровича. Не давали ему вырасти в любовь к даме.

— Вот надоест ей преследовать меня и сама отвалиться, как прыщ на попе», — громко говорил Петрович, а сам каждый день ждал визита молодой и красивой. Та — не подводила. Являлась. Заглядывала в глаза Петровичу и вновь говорила про любовь и батарею. Но что странно: к другим сантехникам она за батареей не шла, хотя те ей подмигивали и уже две недели ходили на работу в брюках со стрелками. А некоторые даже галстук повязали на шею. Хотя раньше в любви к модным удавкам замечены не были. У-у-у, негодяи и подхалимы!

Петрович пока держался. Из принципа носил засаленный синий халат и разные носки. Носки тоже из принципа. Как там говорится? Полюбите нас чёрненькими, а беленькими нас всякий полюбит!

Но время шло. Петрович привыкал к даме, с каждым разом убегал всё неохотнее, и даже нос зажимал уже не так крепко, с удовольствием принюхиваясь и к ухе, и к плову, и к сливовому пирогу. Яд женской ласки отравлял Петровича медленно, но верно. Он даже (иногда, очень редко!) мог пофантазировать, что даме нравится как мужчина. И это пугало ещё больше, чем когда Петрович подозревал даму в меркантильной жажде обладания дополнительными батареями.

«А вдруг, она гладит меня по коленке и кормит котлетами не из-за бабочек в животе… и даже не ради дополнительного отопления в спальне, а просто из прихоти, — ужасался Петрович, — Вдруг, она попользуется мной как самцом и слесарем-сантехником, а потом бросит?!!

— А ты её проверь! — советовали верные друзья и наперебой рассказывали про алчных и жадных дам, которые исчезали сразу же, как в их квартирах менялись раковины, унитазы или появлялись удлинённые полотенцесушители. Иногда такие дамы намекали на немецкое продолжение сюжета, но только в первый и последний раз. Как некий бонус. За отличное качество работы.

— Я вот установил даме с пятого этажа полы с подогревом и что? — поднимал свои полинявшие от разочарования глаза слесарь-сантехник Сан Саныч, — Нет теперь ни квашеной капусты, ни песен под баян! А если бы ты знал, как она на баяне «Подмосковные вечера» играла… Представь: сидит в чём мама родила и на кнопки жмёт… Ух, какая женщина! Думал: повезло! На следующий день пришёл, а там уже другой мужик сидит. Из газовой конторы. А из комнаты баян доносится…

Матвеич грустно высморкался в кусок пакли. А потом посоветовал:

— Лиши её совсем кранбуксы в умывальнике и дополнительной секции батареи в спальне! И даже надежды на сантехнические радости не оставь! Скажи, что бросил свою престижную работу слесаря-сантехника и теперь ты простой директор аттракционов в детском парке… И сейчас можешь только покатать её на подвесных качелях «Ромашка» и «американских горках»! Ну и что, если на улице зима и минус тридцать! Вот если она согласиться кататься в сугробах на «Орбите» и прыгать на батуте — значит ДА. Не врёт про бабочек. И то, я бы её ещё помурыжил. Годика три-четыре. А лучше до пенсии. Тогда точно, она хочет тебя, Петрович, а не возможность поэксплуатировать лучшего работника ЖЭУ №12.

Остальные повелители систем водоснабжения, водоотведения, отопления и канализации ЖЭУ № 12 сурово кивнули, соглашаясь.

Петровичу оставалось тоже согласиться. Из мужской солидарности. И как следует проверить очередную меркантильную даму. Но он вдруг вспомнил холодные пальчики дамы и её синие коленки в капроновых чулочках… и плюнул на все свои подозрения и нелепые принципы.

—А, была-ни была! — решил Петрович и постучал в дверь к даме. Если она хочет только дополнительного отопления, а не его, Петровича, пусть будет так! Зато он сможет как и Сан Саныч, грустно сморкаться в паклю и рассказывать свою тяжёлую историю утрат.

Но этого не случилось. Даже после того, как Петрович заменил все кранбуксы в квартире молодой и красивой. И удлинил полотенцесушитель. И установил полы с подогревом. И даже присобачил дополнительные секции батарей в зале, кухне и коридоре. Везде, кроме спальни.

— А в спальне я сам буду тебя греть, — сообщил Петрович даме, — Знаешь, какой я горячий?! Открою тебе секрет: Мы, слесари-сантехники, как и все работники коммунальных служб, самые любвеобильные и страстные мужчины! Только мы дикие… любовь не верим, слишком часто обжигались… Но если нас приручить… Лучшего мужа во всём мире не найти! Не даром про нас в немецких фильмах рассказывают! Про нас и чистильщиков бассейнов. Ну, и садовников ещё. Впрочем, это так, ерунда. Со слесарями-сантехниками никто не сравнится. Да ты и сама это знаешь.

И Петрович впервые в жизни пошёл на работу в костюме с галстуком и запонками на рубашке.