Кто обокрал оборотней? История деда Михася

Начало: жми здесь.

— Не хочу больше мёда, — отбивался дед Михась от настырной странной бабы, которая накануне вечером выкрала его из поселения Оборотней, прямо из комнаты с решётками на окнах. Надо сказать, в тот момент пожилой мужчина растерялся. Просто никто и никогда не крал его. Даже в молодости, когда он был хорош собой, мускулы играли под смуглой кожей, а глаза задорно блестели, подмигивая всем мало-мальски симпатичным девкам.

Но те почему-то лишь зубоскалили, уворачиваясь от его наглых рук, так и норовивших облапить мягкие телеса особенно пышных красавиц.

Вот тогда его надо было красть! Когда он был полон страсти и огня! А не сейчас, когда согласие бабы пугает больше, чем её отказ. А уж как пугает приставучесть этой самой бабы, ужас!

—Не трогай меня! Не хватай! Ай! Держи свои руки при себе! Ну, что за бабы наглые пошли, а… вот где ты была лет сорок назад?! Вот почему тогда меня так не хватали… ыыыы…. — гневная речь, которая должна была отбить охоту у рыжей нимфоманки хватать деда Михася за всё, что подворачивалось под руку, бесславно завершилась тихим расстроенным поскуливанием о бездарно прожитых годах без такой весёлой разудалой бабы.

Хотя, надо признать, что эта конкретная баба вызывала массу вопросов. Вот не доверял ей дед Михась. Может быть потому, что физической силой эта баба обладала неимоверной? Те решётки на окнах, в виде железных штырей, да они ж сантиметров по десять в диаметре были! Да ещё и вплавлены в бетон!

Так она их РР-АЗ! И нету!

А может, смутило Михася то, как играючи баба вытащила его из комнаты? Ну, что сказать… как в том фильме: лёгким движением руки… и здоровый плотный мужик превращается в заплечный мешок, который, крепко придерживая под колени, практически бегом переправили в соседний лес.

Нет, наверное, смутил дом этой бабы: огромная берлога, внутри которой были установлены тяжелые широкие лавки, сундуки, стол… огромные бочки с мёдом и квашенной капустой. Так себе обстановочка, если честно…

Но ненормальную бабу ничего не смущало. Аккуратно скинув деда Михася на широкую постель, хозяйка кинулась накрывать на стол. Чего только не натащила: даже пироги с малиной были. А ещё: печёная рыба, лепёшки, мёд, варенье из диких яблок на меду…

Потерев ушибленные рёбра (столько километров подпрыгивать на железном плече дуры-бабы), Михась только головой крутил. Да, такая еда ему нравилась больше, чем у волкодлаков. Те сунули куски мяса с хлебом — и смылись. Типа исполнили свой долг. А ты дальше сам, как хочешь…

Весь вечер он один прокуковал в комнате, уже готов был завыть с тоски. А чему радоваться? Привычная жизнь рушилась, соседи — помолодели и им теперь было не до Михася, Паклю утащил здоровенный волчище… и она не больно-то сопротивлялась, старая лохудра! И теперь Михась остался один. Никому не нужный.

От грустных мыслей даже аппетит пропал. Так и стоял у открытого окна. Смотрел на черное небо, звезды, слышал обрывки разговоров, смех… и хотел повеситься. Нет, не то чтобы прямо вот идти искать верёвку и кусок мыла. Но, по существу — настроение именно такое и было. Паскудное.

Пока прямо напротив него, за этими железными штырями, не вспыхнули две яркие золотые звёздочки — глаза этой ненормальной бабы. В них, как в лампочках светились восторг, предвкушение, счастье. Ну ясно же — дура баба с плохим зрением.

А потом всё пошло кувырком. Штыри полетели в одну сторону, Михась — в другую, баба — в третью. И вот сейчас сидит Михась в странном доме-берлоге, понимает, что эта баба — не лучше тех волков оборотней, все они как яйца из одной корзинки… а на душе — мир и порядок. А всё почему? А потому, что смотрит баба на него — как на миску с мёдом. И облизывается. И улыбается. И самые вкусные кусочки не сама жрёт — а ему подкладывает. И от этого на душе у деда Михася птички поют и бабочки летают. Лето.

—Вот где ты была сорок лет назад, а?! — снова гневно вопросил дед Михась и стукнул кулаком по столу, — Я может всю жизнь мечтал, чтобы меня вот так любили… вот так хотели! Чтобы не я бегал за юбками, а наоборот!

—А сейчас… Вот зачем я тебе сейчас? — уже совсем тихо и печально промолвил Михась и стал вытирать слёзы, которые предательски скатывались по морщинистым щекам.

А баба, минуту назад ещё улыбавшаяся, вдруг оскалилась. Злобно. Яростно.

Дед Михась аж как дышать забыл. «Это она поняла, что я как мужик ей не сгожусь, что ли?» — в ужасе подумал человек и только хотел обидеться, как понял: это не на него придурковатая бабы рычит и клыки скалит. К избушке кто-то приближается. Гости. Незваные.

И точно: вой, пронзительный и жуткий раздался совсем недалеко. А ещё крик Пакли:

— Михась! Михась! Ты как там, живой?! Мы пришли тебя спасать!

Баба рванула из дома, по пути обрастая рыжей шерстью. Когда выскочил на порог дед Михась, то увидел свору оборотней, стаю волков, а между ними и самим Михасем стояла огромная рыжая медведица.

— Отт оно как! — присвистнул дед Михась. Но, честно говоря, он не сильно удивился. Нечто похожее и предполагал.

А ещё подумав, успокоился совсем: вон у бесстыжей Пакли вообще голый оборотень, а него, у Михася — вполне себе приличная Медведица. Только раза в три больше. И сильнее. Класс! Даже чувство гордости появилось. Так-то, знай наших! Не какая-то собака сутулая у деда Михася, а благородный зверь! И самому посмотреть приятно, и другим показать — не стыдно.

Поэтому дед Михась, вальяжно вышел на порог, облокотился плечом о притолоку, и стал лузгать семечки, всем своим видом показывая, кто здесь главный.

Оборотни и волки замерли, пытаясь понять: а что, собственно происходит? Почему медведица не жрёт человека, а самое главное, почему он не радуется пришедшим спасателям?

Да?! Почему мужик не визжит от страха, не молит слёзно забрать его в поселение, а стоит тут, неблагодарный скот, и семечки ест? И морда при том… довольная у него?!

Постояли ещё пару минут. Михась как лузгал, так и не остановился, чему-то усмехаясь и жмурясь как кот, сожравший банку сметаны. Медведица, а теперь все видели, что это ещё и оборотница, тоже не сдвинулась ни на сантиметр. И отдавать свой «трофей» явно не собиралась, наоборот, готовилась к бою, напрягала мышцы, внимательно следила за любыми передвижениями незваных гостей, готовая отреагировать в ту же секунду.

И вот ради этих двоих неблагодарных упырей они полезли на рожон к Лихо?! Чуть головы не лишились?!

Оборотням и волкам стало обидно. А тут ещё и Пакля, склонившись к уху своего оборотня, задумчиво прошептала:

— А мне кажется, Михасю там хорошо. И он не хочет возвращаться…

Потом подумала-подумала и добавила ещё, чуть тише:

—А ещё мне кажется, что она его не отдаст… Как ты меня!

И тут все поняли ТО, что ИМЕННО на самом деле произошло. Пара! Истинная Пара: этот самый дед Михась и непонятно откуда забредшая на территорию Лихо оборотница-медведь. И таки да, она не отдаст человека. До смерти станет биться…

Вожак оборотней, немного подумав, что-то прошептал на ушко своей Полиночке, так он называл человечку. Та, закивав с чувством «глубокого удовлетворения и понимания ответственности» тут же спросила пупырловца:

— Михаа-ась… а ты сам-то хочешь вернуться в поселение оборотней?

Тут все воззрились на мужчину. Тот подбоченился. Но с ответом не торопился, чувствуя свою значимость и наслаждаясь этим.

— Нуууу, — задумчиво протянул Михась, ещё и сам не зная, что сказать.

—Нет, нет, не уходи, пожалуйста, — вдруг услышал Михась и перед его глазами вновь зажглись золотые звёзды глаз медведицы. Только на этот раз в них блестели слёзы, — Останься со мной… ты мне так нужен…

Дед Михась тут же сник.

— Да зачем я тебе, — виновато отводя глаза в сторону, пробормотал Михась, — Я же старый… тебе нормальный мужик нужен… Эххх, где ж ты была лет сорок назад, а?

—Тебя искала, — заглядывая в глаза мужчине, прошептала ненормальная баба, возвращая свою внешность — рыжую, бесстыжую, но такую желанную, — Не уходи… не уходи… не уходи…

У бабы как будто слова закончились. Только и могла плакать и шептать. Да и самому деду Михасю уходить не хотелось, но вешать на эту молодую красивую бабу старика… нет. Он хоть и старый, но гордый. Он — мужчина. И только Михась собрался, скрепя сердце, отказаться от «благотворительности», как ему в руки упало маленькое золотистое зёрнышко.

—Вот. Жри. Сволочь. — Вожак Оборотней хмуро взглянул на пару идиотов, которые вместо того, чтобы всё по-нормальному объяснить, едва не устроили катаклизм в Чёрном лесу. А потом, развернувшись, сказал медведице, пытающейся понять что происходит:

—Это Лихо дала. Твой дурак съест и наутро молодым станет. Здоровым. Но дураком так и останется. Так тебе и надо, за твои выкрутасы. Что, не могла по-хорошему ко мне подойти?! Да эту старую зануду я бы тебе ещё красной ленточкой перевязал и бантик на него нацепил… Эй, ты вообще меня слышишь? Понимаешь? Это молодильное зёрнышко, не потеряйте, другого нет…

И ушли. Все по своим делам. Волки, старый медведь и лисы вернулись в Чёрный лес. Оборотни — в свой поселок. А дед Михась, тут же, не сводя взгляда со своей ненормальной бабы, проглотил волшебное семечко. На утро Михась доказал раза три или четыре, что он ещё ого-го мужик! В самом расцвете сил!

Ненормальная баба хохотала, пекла лепёшки, жарила рыбку и ходила довольная-предовольная. Лишь одно в ней раздражало: каждые пять минут она подбегала к Михасю с ложкой мёда и просила скушать сладенького…

—Да зачем?! У меня скоро изжога от него будет! —наигранно возмущался Михась.

—А чтобы ты сладким был, конфетка моя, —шептала с придыханием ненормальная баба и снова бежала с тарелкой, на которой лежал румяный поджаренный блинчик, густо политый золотым мёдом.

—А что же Пакля? — спросите вы. На удивление, после истории с Лихо она круто изменила своё отношение к оборотням. Теперь они ей казались милыми, хорошими, красивыми. А уж свой — так вообще лучше всех.

Помолодела Полиночка утром, после ночного сна. Поняла это, когда умывалась и увидела своё отражение в воде. Вожак, надо отдать ему должное, даже не заметил перемен. Его человечка для него хоть так, хоть эдак была лучшей.

Ясенька стала ответственней. Но не сейчас. И не намного. И не надолго. Но это совсем другая история, к которой может быть, мы когда-нибудь вернёмся!