Туристы, Лихо Одноглазое и все-все-все

В Зачарованный Лес пришла беда. Туристы, решившие «пожить дикарями на лоне природы» — потерялись. Добро бы они потерялись «кучкой», так нет же, эти олухи умудрились разбрестись по всей территории и теперь искали не только выход из леса, но и друг друга. За всем этим безобразием наблюдала нечисть.

Ну, а что? Как-то же надо развлекаться! Что и говорить, до развлечений охочи оказались не только местные, из Зачарованного Леса, но и их соседи: Из Чёрного Леса и Гиблой Топи. «Парадом командовала» — белокурая изящная Эльфийка со странностями. У нежной фарфоровой «куколки» временами глаза загорались адским огнём, а клыки отрастали до подбородка. И вот казалось бы: ну не бывает таких эльфов! А значит что? Прави-и-льно! Подстава! Голимая подстава! Бежать надо! От такой нечисти со странностями всегда проблем в два раза больше!

Но бежать было некуда: под иллюзией «белокурого ангела» скрывалась самая жуткая кровожадная Тварь — Фомор Бездны. Проще говоря — Лихо Одноглазое… Которое мало того, что само от рождения было «с боо-ольшим приветом», так ещё и недавно обзавелось паранойей… а всё потому, что человека заполучило… любимого человека… вот и притворялось Эльфийкой, и ходило на цыпочках и рычало в кулачок, когда Константин (сокровище фоморское!) спал. Или на рыбалке был. Вот как сейчас!

Так что Лихо тоже развлекалась. Ну, и «держала руку на пульсе». А то мало ли… вдруг эти наглые туристы забредут на её территорию? А там Константин… рыбку ловит, отдыхает… зачем ему знать про каких-то чужих людей?! Те, может больные… лишайные какие-нибудь… блохи у них могут быть… или другая зараза. Вот вы своего домашнего котика к бродячим кошкам подпускаете? Нет? Отто ж! Значит, и Лихо понять не сложно!

А теперь мы расскажем, какая интересная история произошла в Зачарованном лесу. Слушайте!

— Ау! Ау! — надрывался рыдающий долговязый парень, у которого уже дрожали руки, а по ноге текла кровь из разодранного колена. Бедолага уже шесть часов ходил кругами, не замечая этого. А когда снова наткнулся на своё же место ночёвки, которое он покинул почти сутки назад, с долговязым приключилась форменная истерика.

— Остальные где? — равнодушно спросила Лихо, наблюдая, как неизвестный человек рыдает и одновременно сморкается в лист лопуха.

— Один вышел к берлоге медведя, другой — застрял в трясине… А может, утопить его по-быстренькому? — наивно хлопая глазами докладывала Нечисть хозяйке Чёрного Леса и Гиблой Топи.

Та лишь тяжело вздохнула. Утопить по-быстренькому хотелось. Очень. Причём всех троих. Но нельзя — это сама Высшая Первородная Нечисть чувствовала каким-то десятым чувством. Вот, раньше, лет триста назад, как было здорово! Пропали люди — да и бездна с ними… Их даже не искали. А сейчас?! Сумасшедший дом на выезде! Чуть потеряется какая-нибудь дура с лукошком… и всё! Крики! Вопли! Куда-то бегут! Чего-то хотят! Дуру из грязи вытаскивают! Причём, за одной дурой штук сто дураков прибегут… ужас!

— Нееет,— с огорчением в голосе отказалась Тварь Бездны, — Нельзя…

— Льзя-льзя, — не согласились анчутки — мелкие пакостливые духи, — Всегда же льзя было? Что изменилось-то? Представь, как он весело пузыри пускать будет! Тыщу мухоморов ставим, что больше десяти пузырей будет!

На тощего истеричку все посмотрели уже с интересом, оценивая.

— Две. Две тыщи мухоморов ставлю, что не больше пяти, — важно процедила Баньши, вырисовываясь чёрным туманом среди стволов деревьев.

— А я… а я… А я кусок краковской колбасы ставлю, что всего три пузыря будет! — влез в разговор Мудрый Ворон, — У этих дураков была краковская колбаса, а я её стырил!

В кустах начался такой галдёж, что даже тощий парень перестал рыдать и аукать, начал оглядываться по сторонам и подозрением коситься на дрожащие ветки.

— Ну-ка, цыц! Я сказала: нельзя топить туристов! — рявкнула Лихо, раздражённая тем, что чуть сама не поставила на кон два литра мухоморовки. Очень обидно, когда приходится саму себя ограничивать в развлечениях… Тем более, краковской колбасы хотелось… нет, не самой съесть, а угостить своё сокровище… Впрочем… почему она должна по-честному выигрывать? Кто придумал эти дурацкие правила? Можно легко отобрать… А! Это же она и придумала… вернее, не так. Придумал про честность Константин, её человек, а она, желая сделать ему приятное, ввела новые правила в чёрном лесу… Дура. Теперь она не может отобрать краковскую, а её сокровище сидит бедный, голодает… без краковской колбасы… ест что-попало…

Лихо вздохнула. Тихо, но злобно. Её всё раздражало: чужие люди, которые шарились рядом с её Гиблой Топью, собственное решение их не топить, предчувствие грядущих неприятностей, и как завершающий штрих- отсутствие краковской колбасы. Ну ведь бесииит же…

Из-за этого белокурая эльфийка потемнела, мгновенно обзавелась черной жесткой гривой волос, а глаза засияли потусторонним светом. Нечисть быстро догадалась: Хозяйка Гиблой Топи не в духе, стоит быть осмотрительнее!

Гул вертолёта разорвал хрупкую тишину. В небе появилась железная точка, которая принялась кружить, будто можно с такой высоты в зарослях разглядеть потерявшихся туристов. Нечисть усмехнулась. А «тощая потеряшка», подпрыгнув, начал кричать, размахивать руками и звать на помощь. Минут пятнадцать продолжался этот бардак, потом вертолёт улетел. Истеричка вновь зарыдал, анчутки теперь заключали пари, сколько часов он сможет так проплакать. Бррр. И в этом дурдоме она вынуждена жить?! Может, по-быстренькому… всё-таки… никто и не заметит…

Но додумать Лихо не дали. На поляну вбежал всклокоченный Леший, с круглыми от ужаса глазами.

— Там! Там! — начал он.

— Да-да, мы в курсе, — мрачно перебила Лихо, наблюдая, как тощее недоразумение собирает капельки росы с листьев, пытаясь утолить жажду.

— Нет, вы не в курсе, — заупрямился Леший, — Там человек двести в Зачарованный лес идёт! С собаками! С громкоговорителями! Орут! Зовут!

— Ну, наконец-то, — зевнула Лихо, которой теперь не нужно было бороться с собственными дурными наклонностями,— Это же хорошо: сейчас они найдут этих оттопырков, заберут их и у нас снова будет тишь и благодать… Как чувствовала, что нельзя их топить! А то бы поиски надолго затянулись, пару раз такое было, так поисковики месяца три по моей топи бродили, все нервы вымотали…

Леший выслушал всё это молча, не перебивая, а потом взял и всё испортил одним предположением:

— А если их крики услышат наши человеки? Моя молодая баба-Яга? Мы её спёрли из соседней деревушки, сказали, что вернуть не могём… что лес совершенно волшебный, человеков тут отродясь не было…

— Ха, а тот наглец, которого Дриада вечно в дерево прячет? — усмехнулась Лихо, ваша Яга его видела!

— Нууу, мы сказали, что это не совсем человек, — смущённо признался Леший.

— Как не человек?! — поразились все, кто видел этого вполне улыбчивого мужчину с Дриадой, — А кто ж он тогда?!

— Нууу, нежии-ть… — тихо прошептал Леший, — Вы же помните как сильно он покалечился, когда со скалы упал?

Все молча кивнули.

— Ну и вот. Мы Яге сказали, что… типа, умер он. А Дриада — оживила… ну и вот…

— Ясно, — все с уважением посмотрели на Лешего, который умудрился обжулить саму бабу Ягу. Ну надо же! Талант! Гений! Самородок!

— Так я к чему, — приободрился «гений, талант и самородок» в одном лице, — Сейчас моя молоденькая Яга услышит их и слиняет… А лес СНОВА без Хранительницы останется! Что делать-то буде-е-е-ем!

И завыл, не хуже того тощего недоразумения, которое опять рыдало в лопухах, теперь вытирая свой организм уже с другой стороны.

— Новую Ягу стыришь, — спокойно бросила Лихо, — Тебе не привыкать…

— Даааа? А ты тоже себе нового человека найдёшь? — ехидно протянул Леший. И тут же попятился, ругая себя на чём свет стоит. Фомор — Высшая Первородная нечисть и так была раздражена незваными гостями в Черном лесу, а тут ещё и предположение, что её человека захотят забрать… это стало последней каплей.

Жуткая Тварь стала растекаться ядовитым туманом, оседая зеленоватыми каплями на стеблях травы и ветках кустарников, которые тут же превращались в пепел. Нечисть стала отступать. Тихо, осторожно, не провоцируя панику.

Леший замахал лапами:

— Нет-нет, никто до него не доберётся! Я не так выразился! Извини! Я хотел сказать, что надо выгнать этих потерявшихся туристов из леса! Тогда и те, кто их ищет — тоже уйдут!

Ядовитый туман чуть посветлел, но собираться обратно в Эльфийку не спешил. Ни в какую: ни в белокурую, ни в чёрную, со злобными глазками. Во-первых, Высшая Первородная Нечисть соскучилась по своему истинному облику, в нём она себя чувствовала вольготно…

А во-вторых, это на раздражение и злость требовалось пару секунд… Успокоиться гораздо сложнее!

— Ладно, тащщ-щи этих недоумков из лесс-са, — прошипела Туманная Тварь, — Но действуй осторожно… Ясс-сно?

— Конечно, я и сам так думал,— мелко закивал Леший, удирая с поляны.

Вот на кой чёрт он туда пошёл? Про то, что действовать надо деликатно, все и так знают. Просто Леший хотел помощи попросить… Ну, могла бы Лихо туманом усыпить этих горе-туристов? А потом Леший их сам вынес на край Леса… кто ж знал, что эта белокурая сволочь снова туманом начнёт растекаться и портить лес… Охохонюшки, как говорит его молодая Яга… придётся самому всё делать…

Тем временем, невысокий пухлый парнишка, провалившийся в трясину по грудь, пытался выбраться. Он надувал от натуги щёки, хватал одеревеневшими пальцами холодные склизкие стебли травы, пробовал подтянуться к берегу. Но… трава выдёргивалась вместе с корнями, а тело юнца плюхалось обратно в грязь, погружаясь ещё больше.

— Что будем делать? — нечисть Зачарованного Леса перебирала варианты, как этого недо-утопленника вытащить из грязи, да так, чтобы тот ни о чём не догадался.

— Давайте медведь его вытащит? — предложил самый мелкий лесной дух, — Представьте: медведь увидел человека и решил его сожрать! Достанет лапой из болота, положит на землю, а потом понюхает, морду попротивнее скривит, потом отвернётся и скажет: «Фуу, какая гадость эта ваша заливная рыба… » И уйдёт! А пухлого мы потом по тропинке направим к выходу из леса! А? Здорово я придумал?!

Все согласились: действительно, здорово! Медведя приволокли к трясине, объяснили ему роль, пообещали малины и бочонок мёда.

Косолапый посмотрел из кустов на жертву, потом на трясину и скривил морду сразу.

— Не пойду, — отрезал косматый, — Даже за два бочонка! Вытаскивайте его сами! У меня подагра! Кости ломит! Шерсть потом не расчесать… не хочу!

Нечисть зашлась аплодисментами. «Да-да,— сказали медведю,— Так и будешь говорить! Про шерсть и подагру — хоть и отсебятина, но звучало очень правдиво! Прямо-таки по Станиславскому! Иди давай, вытягивай жертву!

Упирающегося медведя подтащили к краю болота и пинком отправили в самый центр. И всё было хорошо, очень достоверно, парень орал и плакал, медведь рычал и пугал. Дааа… кроме одного. Тот дебил, который пнул медведя — промазал. И косолапый оказался в паре метров от жертвы. И теперь сам тоже не мог выбраться из трясины.

С круглыми от удивления глазами нечисть смотрела из кустов на две тушки, которые хватали траву и драли её клочьями. Парень драл тихо: видимо охрип. Он скулил и старался уже не только подобраться к берегу, но и подальше «отплыть» от медведя.

А вот с медведем было хуже: тот сидел в трясине мрачный и злобный. Хотел вычислить ту падлу, что пнула его в болото. Падла не вычислялась. Кроме того, зверь знал, что тут его не оставят, поэтому не боялся. Другое дело — время! Вот сколько ему придётся сидеть в грязи? А он ведь говорил по подагру…

С третьим юнцом ситуация вышла вообще комичной. Этот дуралей свалился в берлогу. Пустую, потому как медведь сейчас сидел в трясине. Со вторым недо-туристом. Казалось бы: вот яма, в ней клочья рыжей шерсти, вот даже кость валяется… от лося, наверное… Неужели ты не догадался, что ЭТО — берлога?!

Тикай отсюда, задохлик! А то придёт хозяин тайги и мало тебе не покажется! Но нет. Оттопырок с чего-то решил, что лучшего места для ночлега и быть не может! Собрав лапник, третий потеряшка устроил себе постель. Достав из кармана сухарь — погрыз его и лёг спать.

«Молодец! Посмертно медальку тебе дадим!» — злобно думала нечисть, глядя на мирно спящего задохлика.