Гадкий мир не такой гадкий, когда в нём чудесный монстр

Начало: Гадкий мир и гадкие правила. Готовы?

Харген распластался на спине огромной жуткой твари, которая неспешно шла по дворцу, заглядывая в комнаты. Что уж она там высматривала — бог весть. Кто может понять монстра? Никто? Вот раньше никто и не пробовал. Тупые неубиваемые грэйссы как-то не располагали к попыткам с ними пообщаться. Они всегда шли напролом, жрали всё, что попадалось по пути, не обращая никакого внимания на то, что творится вокруг. За всё время борьбы с грэйссами, удалось уничтожить не более трёх десятков этих тварей. Да, от ядерного взрыва они дохли. Но и остальные обитатели планет дохли тоже! Естественно, стали искать другие методы — менее радикальные.

Так, выяснив, что потомство у этих зверюг бывает крайне редко, их стали разделять: ущельями, горами, морями… Плюс, учёные разработали достаточно сильное средство, подавляющее инстинкт размножения. За последнюю сотню лет всё это вкупе дало неплохой результат и теперь найти грэйсса почти невозможно: они сохранились лишь в самых диких и опасных мирах, где-то на задворках Вселенной, куда не рискуют отправлять экспедиции даже самые безбашенные любители экзотики.

Однако, именно такое существо сейчас спокойно топало по дворцу Харгена, выбирая новую комнату. Причём, первые пять помещений ящеру не подошли. Он вёл себя так, словно, соображал хоть что-то в дизайне! Харген ухмыльнулся, но вмешиваться в процесс не стал. Наконец, грэйсс остановился в просторном зале, богато украшенном статуями, картинами, вазами. Всё здесь выглядело слишком вычурно, напоказ. Монстр огляделся, подошёл к дальней стенке, у которой стоял большой тёмный шкаф с вензелями. Принюхался. Потоптался на одном месте. Снова принюхался. Слегка поскрёб лапой, выдирая куски камня и сбивая штукатурку. Что-то его здесь раздражало. Но что — он понять не мог. Харген, из любопытства, поднял голову и огляделся. Он сразу узнал необычные апартаменты и хмыкнул:

— А, это очень интересная гостевая комната! Специально для тех, кого надо незаметно ликвидировать! Тут тайных ходов — целая сеть! Я бы не рискнул здесь останавливаться…

…

Харген не предполагал ответа от монстра, но тот коротко рыкнул, развернулся, и пошёл искать новое убежище.

— То есть… — не поверил мужчина, — Ты меня понял?!!!

Вот уж чего-чего, но кивка клыкастой морды синекожий правитель не ожидал.

— А…а..а если я попрошу сходить за припасами на нижний этаж… Ты меня послушаешься?!

Голос синекожего сорвался в полузадушенный сип. Если бы его сейчас спросили: «хочет ли он убедиться в разуме твари?» Харген долго раздумывал бы над ответом. Пока тварь тупая — всё ясно, как божий день. Алгоритм прост: сбежать, тварь убить, всем отомстить, власть вернуть. Ну, или в другой последовательности: сначала вернуть власть, потом убить тварь. Тут уж как получится. А вот если монстр умён? Теперь предстоит ещё и с тварью договариваться?!!! Не многовато ли для одного синекожего правителя, преданного своими подданными?! С другой стороны, при поддержке грэйсса…

Харген почувствовал, как волосы у него становятся дыбом, а в висках пульсирует кровь. Потому что здоровенная туша, пожав плечами (или слегка ими передёрнув во время разворота) молча отправилась к огромной дыре, ведущей на цокольные этажи дворца. Пара прыжков вниз, и изумлённый правитель смог наблюдать, как грэйсс сначала сам сжирает пару ящиков тушёного мяса, а потом, подхватив ещё столько же упаковок консервов двумя лапами из своих шести, возвращается обратно. По пути заворачивая в казематы.

Челюсть у Харгена медленно-медленно опускалась. А глаза становились всё больше и больше. Судя по всему, они хотели принять форму ровного круга. Между тем, монстр, размеренной вальяжной походкой направился к камерам, в которых сидели пленники. Двоих правитель узнал: Это был министр экономики Эуш и дворецкий Шоат. Сначала они не заметили правителя на спине у грэйсса. Их интересовала только еда, которую, как обычно, притащил монстр.

— О, Малыш нам поесть принёс! Сегодня что-то рановато, — заметил тот, кого Харген не узнал.

— А мне бы водички… —тихо попросил Шоат, — А то очень пить хочется…

— И мне, — добавил министр финансов, — Если не затруднит.

Тем временем зверюга, что-то проворчав (или прорычав, кто её поймёт), раскидала в каждую клетку по десятку консервов, осторожно подвинула полуразбитый ящик с бутылками вина, из которого уже сочилась фиолетовая жидкость, сначала к одной камере, затем ко второй, а потом и к третьей. Пока пленники разбирали бутылки, перебрасываясь шутками, Харген молчал. Но затем, увидев, что грэйсс собирается уходить из темницы, не выдержал:

— Значит, пока я там от наёмников отстреливаюсь, вы здесь прохлаждаетесь, дааа?!

На лицах арестантов поочерёдно сменились: недоумение, ужас, облегчение и радость. Они бросились к решёткам, выглядывая, высовывая руки, не веря, что их Правитель жив-здоров и уже тут.

—Великий Легат! Вы живы! Нам сказали, что вас убили! Всех, кто перешёл на сторону Варуша отпустили, а мы так и остались здесь гнить! Думали, конец нам пришёл! Только ваш грэйсс нас и подкармливал!

— Мой грэйсс? — изумился Харген. Он ещё не мог смириться с мыслью, что у тупой твари есть извилины. И она ими думает. Сейчас же, со слов подданных, он обзавёлся «своим» личным монстром.

— Конечно! Чей же он ещё? — радостно подтвердили пленники, — А мы-то думаем, чего это Малыш нас не жрёт, а только кормит! Боялись, что мы слишком худые, вот он и старается… А оказывается, это он вас слушается!

— А он слушается? — вновь спросил Харген, с сомнением глядя на чёрную тушу, которая топталась на одном месте и уходить не спешила. Лишь странно похрюкивала. Или кряхтела. Но, Харген дураком не был: он мог поклясться: сейчас ящер ехидно посмеивается над двуногими обитателями дворца.

— Конечно, он вас слушается! — убеждённо заявили дворецкий и тот, кого Правитель так и не узнал. А вот Эуш, глядя на бледное лицо своего друга и господина, лишь тихо произнёс:

— Великий Легат, а вы ему прикажите…

Тут монстр как-то громко и слишком издевательски хрюкнул. Эуш тут же поправился:

— То есть, попросите его сломать наши решётки…

Грэйсс уже с большим интересом посмотрел на хитрого царедворца. И тут на Эуша вдруг снизошло вдохновение. Он что-то почувствовал. Либо действовал по наитию. В любом случае, глядя с намёком в глаза Харгену, финансист проговорил. Чётко. С выверенными паузами и интонацией заядлого ловеласа, ухаживающего за очередной кокеткой:

— Великий Легат, я уверен, что такой умный… великолепный… красивый грэйсс обязательно послушается вас! Если вы его ПОПРОСИТЕ. Вежливо. Я заметил (и Тут Эуш начал пучить глаза, старательно внушая Правителю какую-то мысль), что Малыш всё понимает и обладает эммм… своеобразным характером. И человеколюбием.

Тут Эуш кивнул на пачку консервов, доказывающую, что ящер к пленникам относится по-доброму! Не как к запасу пищи. Не как к жертвам. А как к питомцам, о которых заботится, и которых… согласится выпустить на свободу. Если, конечно, Правитель даст команду своей ручной зверюшке.

Остальные двое арестантов, понимая, что от этого разговора зависит их свобода, судорожно вцепились в прутья своих клеток и переводили напряжённые взгляды с монстра на Харгена. Синекожий Правитель вздохнул: он прекрасно осознавал, что пленники мечтают обрести свободу. И он, Харген, только «ЗА». Но… просить грэйсса освободить их??! Это же безумие! Утопия! Может, лучше поискать ключи и отпереть камеры самому? Оглянувшись по сторонам, внимательно осмотрев тёмное грязное помещение, в котором кучи мусора покрывали пол полуметровым слоем, мужчина покачал головой: найти здесь хоть что-нибудь — невыполнимая задача. Даже со спины ящера всё выглядит запущенным. Нет, надо заставить монстра выломать прутья. Ну-ну. Заставить монстра! Заставить! Легко сказать! А если он не захочет? Хуже того — обозлится?

Что делать? Рискнуть? На глазах у слуг? А вдруг он опозорится?Харген застыл. С одной стороны — тварь, действительно, вела себя цивилизованно. С другой… до этого времени никаких команд грэйсс не выполнял. Где гарантии, что сейчас он сделает так, как прикажет ему Легат? Не получится ли так, что зверюга «наплюёт» на все распоряжения? Терять «лицо» перед подданными не хотелось. Но и оставлять их здесь — тоже нельзя.

— Вы попробуйте… ПОПРОСИТЕ, — опять стал давить Эуш, — Малыш ценит ласковое и деликатное обращение…

«Какое-какое обращение?!! — чуть не подавился Харген,— Ласковое и деликатное?!!» Ну, тогда нам всем крышка. Столько гадостей, сколько он сказал ящеру за последние несколько дней, не слышал ни один самый отъявленный преступник и мерзавец. Однако, дальше тянуть время не имело смысла. Несколько раз вздохнув, пригладив, зачем-то волосы, синекожий Правитель решился на «подвиг». Набрав в грудь побольше воздуха, произнёс, как ему показалось, грозным и суровым тоном:

— Я приказываю сломать решётки казематов! Аккуратно, не задев пленников!

Тварь под Харгеном затряслась. Хрюкнула. Кехекнула. Закашлялась, если так можно сказать о зверюге. Шагнула к одной из камер, но ломать прутья не стала. Наоборот, в глазах монстра зажёгся странный огонёк ослиного упрямства и желания сделать пакость. Это сразу поняли сидящие за решётками слуги и попятились. Дворецкий побледнел и начал икать, неопознанный арестант тоненько заскулил, а Эуш зашипел змеёй, которой наступили на хвост:

— Ласково, мой господин! Ласково! Грэйссы чрезвычайно нежные натуры…

— С чего ты это взял? — так же змеино зашипел Харген со спины грэйсса, — Раньше за ними такого не замечалось!

— Это раньше, — не сдавался Эуш, нервно поглядывая на довольную тварь, плюхнувшуюся задом на пол и с охотой прислушивающуюся к разговорным баталиям, — Посмотрите на своего эээ… любимца! Он всё понимает! Ооочень умный и чудесный грэйсс!

Тут льстивый чиновник стал нахваливать зверюгу, рассказывать ей о том, какие у неё красивые глазки, как славно они полыхают огнём, как чудесно тварь клацает зубами и насколько великолепен цвет её чешуи. Самое удивительное, что судя по счастливому виду ящера, подхалимство и фимиам ему очень понравились. Монстр даже ткнулся жуткой мордой в прутья камеры, и белый как мел финансист, продолжая заискивать и нахваливать, протянул дрожащую руку и… погладил нос чудовища. Это произвело неизгладимо впечатление на всех: неопознанный арестант тут же упал на колени и вознёс хвалу богам, приславшим спасение в виде разумного монстра, дворецкий вытер пот со лба и тоже попытался погладить ящера (рядом с его камерой располагался бок зверя), а Эуш, чувствуя себя чуть ли не мессией, возвестившим о пришествии новой Эры разумных грэйссов, засмеялся. Но как-то истерично и чуть визгливо.

Харген вздохнул и наклонившись в сторону головы ящера, произнёс уже другим, более дружелюбным тоном:

— Малыш… пожалуйста… сломай решётки.

А потом, видно устав от переживаний, добавил совсем тихо:

— Они единственные из слуг, кто не испугался и не предал. Прошу тебя, помоги. Они мне верят…

Тварь, недовольно дёрнув головой (только-только узнала о себе столько всего хорошего, а тут прерывают на самом интересном месте), мягко поднялась и поднесла лапу к решётке камеры, где сидел Эуш. Тот понятливо отбежал, прижимая к животу руку, которой только что гладил грэйсса. Словно не верил, что рука ещё при нём. Тем временем, ящер медленно выдвинул когти и так же не спеша провёл ими по металлическим прутьям, осыпавшимся ровно покрошенными кусками. Затем на свободе оказались и оставшиеся пленники.

А грэйсс, осторожно развернувшись, добрался до пролома и взобрался, вместе с сидящим на нём ездоком, наверх. Остальным пришлось выходить через дверь, подниматься по лестницам и миновать дворцовый дворик. Впрочем, никто не жаловался: все были счастливы. Тут-то и выяснилось, что неопознанный арестант оказался помощником повара. Правда, младшим, но и он смог накормить всех сытно и вкусно. Досталось даже грэйссу, хотя, вряд ли он распробовал тот маленький кусочек торта…

Жанна Владимировна Шмыгаль

— Торт! Сладкий и вкусный торт! Он растаял на языке, как снежинка, оставив после себя чудесное послевкусие! Как же я соскучилась по сладкому! Повар, когда я ему прорычала благодарность, суетливо пообещал испечь мне ещё пару таких же десертов… Интересно, это он от души или я его запугала своим радостным оскалом? Впрочем, пофигу, лишь бы тортики пёк! Эх, не зря я кормила эту троицу консервами! Очень полезные ребята! Один мне рассказывает, какая я красавица и умница, другой вкусненьким кормит, третий… Нет, мне он не пригодился, зато Харгену помогает. А это, тоже плюс. К слову, о моём синекожем питомце. Он странно на меня смотрит. И ругаться перестал. Пытается общаться! Неужели, ждёт от меня ответов?! Каким образом? Понять-то я его могу, а вот ответить… С этим проблемка! Зато королевских кровей неврастеник перестал меня бояться! Спокойно катается на моей спине и даже понукает. Сначала хотела его пугануть, чисто так, для смеху, а потом передумала: пусть сначала ко мне привыкнет, как следует! А то не поймёт моего искромётного юмора. Ещё сбежать захочет.

Из соседнего кабинета донёсся грозный крик: мой питомец, кажется, созванивается с аристократическими родами этой планеты и заявляет, что держит всё под контролем. И меня в том числе. Вот как! Я, даже когда была старой кошатницей на Земле, никому не подчинялась! Меня даже участковый Иван Иваныч Пестриков под контроль не мог взять! Ха! Даже моих кошек под контроль не взять — размножаются как не из себя! Дарят добро миру! Тьфу ты… котят миру! Хотят этого или не хотят… живущие в мире.

На глаза навернулась скупая слеза: как там мои котики-то? Без меня?! Их там, обижают небось… В носу предательски защипало. Ладно, пусть этот синекожий красавчик «держит меня под контролем»… Пока он «контролирует» меня, я — контролирую, чтобы с ним ничего не случилось. А уж чей контроль сильнее — позже разберёмся!

.