Ёкай: как избавиться от наглой нечисти

Начало: Странный зверь в лесу — к неприятностям

Тем временем, в лесу, у Дуба Междумирья.

— Эх, хорошо пошла! — крякнула кикимора, вылизывая языком деревянную чашку, из которой только что пила мухоморовку.

— Хорошо, но мало, — согласились анчутки, которым всегда было мало. Сколько ни дай. Им пробовали не давать, но выходило совсем плохо: обиженные анчутки начинали брать всё сами. В этом случае — мухоморовка исчезала подчистую, никто не успевал её даже понюхать. Тогда обозлённые «производители» мухоморовки устраивали «всеобщую забастовку», отказываясь «гнать» любимый нечистью напиток вообще. Все сразу становились трезвенниками. Злыми, вредными, но трезвыми. Жизнь анчуток, и так не сладкая, портилась окончательно: настроение падало до нуля, а градус желания делать пакости возрастал в геометрической прогрессии. От этого страдали все: и люди, нечаянно пришедшие в лес, и вся остальная нечисть.

Пришлось договариваться. Теперь количество мухоморовки строго лимитировалось, распределялось и измерялось штангенциркулем, за неимением линейки. Откуда взялся этот самый штангенциркуль — никто уже не помнил. Кажется, вывалился из какого-то браконьера, пришедшего рубить ёлочку под Новый год. Тогда, подцепив наглеца за ногу и вздёрнув его вверх, как шишку на ветке, Леший слегка встряхнул орущего благим матом мужичка. Из мужичка тот час вывалилась фляжка с коньяком. Нечисть обрадовалась. Всем досталось по глотку. Стало веселее. Мужика встряхнули ещё раз. На снег упала пачка сигарет. Это заинтриговало всех присутствующих и настроило на игриво-подарочный лад. При последующей тряске из визжащей тушки посыпались: перочинный ножик, моток верёвки, зажигалка, ножовка и вот эта странная штука — штангенциркуль. Больше, сколько не трясли — ничего не получили. Кроме брани и обещания не трогать ёлки. Даже искусственные.

Ополоумевшего от страха гражданина отпустили, поддав на прощание по заду длинной веткой. Тот унёсся, петляя, как заяц. А вот его добро — осталось. Всё поделили и пристроили. Всё, кроме штангенциркуля…

О-оо, с ним возились долго. Примерялись и так и эдак. Было даже предложение наказывать им браконьеров и охотников… Но не срослось. Тогда кто-то умный стал наливать всем мухоморовку, отмеряя «дозы». Получалось долго. Зато честно. И очень красиво: раньше-то как было? В избушку на курьих ножках забежали, глиняные чашки расхватали, мухоморовку в каждую чашечку: Бульк! Сразу в горло — плюх!

Сле-е-едующий бульк!

Ну, и что это за посиделки?! А как же неспешная беседа, язвительные подковырки, колкие насмешки и лёгкий флирт?!

Сплошное безобразие и банальная пьянка.

А теперь? Теперь получался целый ритуал! Пока один, с важным видом, прикладывает штангенциркуль к каждому стаканчику и наливает, остальные хихикают, сплетничают, внимаа-а-ательно следят за тамадой…. На следующий раз тамаду меняют. Уже и очерёдность составлена на три года вперёд! Красота!

…

Вот и сейчас все «культурно отдыхали» на главной поляне леса. Водяной разливал (это у него лучше всех получалось), остальные присматривали за ним, обсуждая последнее происшествие: то самое, когда непонятная чужая нечисть врезалась в Дуб Междумирья, опалив ему нижние ветки. Сейчас уже всё восстановилось, на дереве не осталось ни одного сухого листочка, поэтому о Дубе не волновались. Больше всего сплетничали о судьбе странного вторженца и его перспективе выжить у людей.

— Думаю, он не выжил, — глубокомысленно заявил Леший, почёсывая макушку, — Чужаков магия не любит…

— Точно, не выжил, — уверенно подтвердили анчутки.

— А я думаю — выжил, — клацая штангенциркулем, возразил Водяной, — Это для нас он чужак. А для магии — нет. Её всё равно, здешняя нечисть или издалека…

— Точно, выжил, — так же уверенно согласились анчутки.

— Слишком слабый и маленький, — засомневалась Кикимора, — Да ещё и в Дуб врезался… Думаю, не выжил!

— Точно, врезался! Не выжил, — согласились анчутки всё так же, хором.

— В том-то и дело, что он врезался в Дуб Междумирья! Тот ему какую-никакую, а силу дал, — стал спорить Водяной, — Я думаю, выжил!

— Точно, в Дуб врезался! Значит, выжил! — снова переметнулись анчутки.

Скорее всего, лесная нечисть и дальше стала бы спорить, но тут на полянку, как чёрт из табакерки, выскочила Ольга Николаевна Кулакова. В руках гражданки матово блестел топор, а глаза подозрительно сверкали красными огоньками. Нечисть остолбенела. Никто не успел даже ахнуть от неожиданности, когда топор, вылетев из рук пенсионерки, совершил кульбит в воздухе и врезался в большую стеклянную бутыль с мухоморовкой, которая стояла в сторонке, ожидая своей очереди. Бутыль печально звякнула и распалась на тысячи осколков и брызг. Морды у нечисти вытянулись. Кутёж накрылся медным тазом — это мгновенно осознали все. Как и тот факт, что на столе остались уже полные чашки… Последние!

Вместо того, чтобы ответить наглецам, испортившим веселье, все бросились за добычей.

— Это ты молодец, что испортила им сабантуй, — похвалил Тануки, глядя на осколки, — И как только догадалась?

— Просто споткнулась, — пробормотала пенсионерка, — Вот топор из рук и выскользнул…

— Тогда это карма! — обрадованно прошептал енот и посоветовал: Хватай топор и прячься куда-нибудь… О! Спрячься в корнях этого большого Дуба, а я тебя прикрою иллюзией… Только скорее! Они скоро начнут искать виноватых, то есть нас!

Ольга Николаевна, словно её кто-то слегка подталкивал, втиснулась между двух больших корней. Сверху обрушилась гора сухой листвы и веток. Вовремя! Лесная нечисть, очень недовольная, что им помешали, уже оглядывалась:

— Ну, и где? Где эта полоумная ведьма, которая разбила бутыль с мухоморовкой?!

— Да-да, — взвизгнули анчутки, — Пусть возмещает нам потери! Мы её не трогали! Хотя могли бы… А она! Она сама! Да! Она сама на нас ка-а-ак кинулась!

И вся толпа стала шарить по кустам, искать в дуплах деревьев и даже прислушиваться к подземным тоннелям кротов. Тщетно! Но тут на полянку лениво вышел… призрачный енот. Он спокойно добрался до скатерти, делая вид, что не замечает шныряющих вокруг существ. Енот сел и принялся есть. Даже не так. Жрать! Быстро-быстро кидая в рот и глотая всё, что было предназначено для пира. Нечисть, сначала его не заметившая, притормозила. А потом стала подбираться к незваному гостю, злобно скаля клыки. Но тут из кустов вышел… второй призрачный енот. Третий… Пятый… Десятый…

И все принялись есть!

Лесная нечисть пыталась скурутить наглецов, но ничего не получалось: еноты легко уворачивались, ехидно усмехались, говорили гадости и подчищали продукты. Всё, что можно было съесть — было съедено. Остальное погрызено и поломано. Десятки призрачных енотов кружили по поляне и доводили до нервного припадка всех, включая анчуток. А это, согласитесь, внушало уважение!

Тут на полянке что-то бумкнуло: на самой большой кочке приземлилась ступа, из которой вывалилась баба Яга. Совсем молоденькая, взъерошенная, с синяком под глазом. Злююющая!!!

— Стоять! — раздался громкий рык. Все застыли, с ужасом глядя на Ягу. А та, прихрамывая и постанывая, добралась до ближайшего пня, села. Вытянула ноги. Оглядела творящееся безобразие и сердито спросила:

— Что за шум, а драки нет? Чего орали, как бешеные?! Я с ритуала сорвалась. Пришлось всё бросать и лететь в ступе! А я ещё не умею… В дерево врезалась! Всё из-за вас! Ну?!

И Яга, кривясь от неприятных ощущений, потерла ногу.

— Ягусенька, а ты бы на метле… Зачем сразу в ступу-то, — попробовал «наставить на путь истинный» Леший.

— А я и летела сначала на метле, — взвизгнула Яга, тыкая пальцем в синяк под глазом, — Вот! Торопилась к вам! Ветку не заметила! Метлу поломала-ааа…

Яга захныкала. Метлу было жалко. Нечисть прониклась: все молчали, понурившись. Анчутки, как самых хитрые, стали потихоньку отползать и прятаться. Яга это заметила и окончательно вызверилась:

— А ну, стоять! Зачем звали?!! Если нет важной причины, мало никому не покажется!

Пришлось рассказывать. И про Дуб, и про вторженца, и про призрачного енота. Особо, в красках расписали, как погибла бутыль с мухоморовкой. У тех, кто слушал это поистине душераздирающее повествование, навернулись слёзы. Лишь Яге было пофигу: она с горящими глазами уставилась на призрачного ёкая.

— Еноти-и-ик, — выдохнула Яга, сложив ладошки от умиления, — Настоящий! Ути-пути маленький! Я таких на картинках видела! Лапочка! Иди ко мне-е-е!

Тануки рванул в сторону Дуба. Яга, боясь потерять из виду ёкая, поскакала за ним, но перецепилась через корень и кулём свалилась на Ольгу Николаевну. Та уже спала, благодаря горячительным напиткам, которыми активно лечилась накануне. Так что с перепугу взвыла сиреной. В итоге, шум и гам, устроенный этими тремя, поднял на уши всех.

Через полчаса. Эта же полянка.

— Что будем делать? — виновато спросила нечисть у Яги.

Та уже всех обругала, по сто раз упрекнула, обозвала разными словами и отказалась варить мухоморовку целый месяц. За что? За то, что бросили беспомощного енотика погибать, подставили человека, и скрыли от Хозяйки Леса такое происшествие. Сейчас же Тануки, вполне себе целый и материальный, сидел на коленях у ведуньи и жмурился от удовольствия. Яга чесала ему шейку, гладила спинку и перебирала коготочки на крошечных лапках.

— Себе возьму, — выдохнула довольная Яга, — У меня же нет чёрного кота… Баюн как ушёл, так и нет его. Вот, будет вместо кота! Всегда мечтала завести себе енотика…

Ёкай не стал поправлять, что он и не енот вовсе… Наоборот, кивал головой и всем своим видом показывал, что он — гораздо лучше кота! А ведунья продолжала:

— Силой я с ним уже поделилась, так что Тануки сможет жить отдельно от человека. А Ольгу Николаевну… (тут Яга смущённо посмотрела на ограбленную пенсионерку) мы чем-нибудь наградим другим, ладно? Я понимаю, что енотик бесценен… Но, может быть, молодость и здоровье компенсируют потерю такого чудесного друга?

И Хозяйка Леса протянула Ольге Николаевне красивое розовое яблочко.

Ольга Николаевна, уже избавленная от меховых ушей на макушке и дикого желания постоянно есть селёдку, с удовольствием взяла плод. Тут же съела, чувствуя, как тело наливается силой.

— Тогда я пойду, — улыбнулась юная гражданка Кулакова, поднимая рюкзак, в котором всё так же что-то звякало. Яга кивнула, а Тануки, шустро спрыгнул с рук ведуньи и кинулся к вещмешку: там были стратегические запасы горячительного!

Через минуту десяток поллитровок выстроился на траве в ряд. Рядом оказались банки сельди по-приморски.

— Ура! Живём! — радостно взвыла лесная нечисть, уже с гораздо большей теплотой смотря на наглого енота, — Наш парень! Проставляется!

— Наивные, — пробурчала себе под нос Ольга Николаевна, выходя из леса, — Он сам всё это и выдует! И мухоморовки вам больше не видать! А впрочем… Так вам и надо! Как Тануки говорил? Карма? Вот-вот! Она самая!