Фомор и Бездна. Лечение Лёхи Рыбкина.

Бездна.

Ирина Скворцова.

Чёрные скалы нависали над головой, а потоки ветра, едва различимые из глубины пещеры, поднимали фиолетовый песок вверх, закручивая его в странные спирали. Эти вихри кружили по пустынному плато Бездны, завывая и распугивая живность, которая, к слову, тут была. Жуткая, не похожая на существ Земли, но была: костяные многоножки, размером с поезд, полупрозрачные шары, втягивающие в себя песок и всё, что вместе с ним попадалось, светящиеся липкие ленты, сверкавшие в воздухе. А ещё был запах — едва уловимый, чуть резкий, словно, где-то разлили одеколон. Девушка, осторожно подобравшись к выходу из неглубокой пещеры, выглянула. Перед ней расстилалась огромная, до горизонта, пустыня. Всё пространство тонуло в чернильно-сизой дымке, из которой, как пики, торчали фиолетовые утёсы. Их идеально выточенная форма напоминала бруски, выстроенные в ряд сумасшедшим архитектором, повёрнутом на кубизме. Вылезать из пещеры не хотелось, но и оставаться здесь тоже, не выход. Сколько она сможет просидеть без пищи и воды?

Первый же шаг заставил замереть: песок под ногой заскрипел, как ржавая дверь и на этот звук обернулись все твари в радиусе километра. Ирина в ужасе смотрела, как сверху к ней тут же рванули переливающиеся ленты, отрезая возможность вернуться в пещеру. Одна из лент, самая яркая, устремилась к голове. Девушка крепко зажмурилась и вскинула в защитном жесте ладони, спасая лицо. «Ну вот и всё,— успела подумать, ожидая нападения монстров и на миг задерживая дыхание, — Отбегалась!».

…

Секунды шли, а боли всё не было. Девушка открыла глаза и отпрянула, едва не прикусив язык. Твари, бегавшие по плато, никуда не делись. Все сидели, ползали, летали рядом с ней и … принюхивались? В любом случае, не нападали. Но и не уходили, нарезая вокруг неё круги. Разглядывали. Так прошло ещё минут десять. Ничего не менялось. Тогда, не веря самой себе, горе-путешественница перевела дух и огляделась. А потом медленно пошла. Просто пошла, без цели и направления, автоматически переставляя ноги и ожидая, когда жутким существам надоест притворяться добренькими и они решат устроить себе перекус из гражданки Скворцовой.

Твари не препятствовали. Но и не отставали. Так вся эта «армия» и двигалась.

Тем временем, Фомор, а точнее, последняя разумная искра духа Бездны, мчался в Великий Разлом. Туда, где среди выплесков лавы, пепла и фонтанов горячих газов, зарождаются и набирают силу потусторонние существа, не имеющие телесных оков. Если успеет попасть в океан неисчерпаемой энергии мира — он будет спасён! Мало того: вернёт себе источник магии и былые возможности! Ну, а если не успеет, что ж. На одного Фомора станет меньше.

Искра, и так уже порядком потускневшая, стала совсем маленькой. Лишь какое-то чудо удерживало крошечный огонёк сознания на плаву, не давая померкнуть окончательно.

«Не хватит сил, не успею», — осознавал Фомор, но всё равно, торопился, не желая сдаваться. Искра чуть тлела, но и это давало надежду. «Слишком далеко! Слишком!» — легкая паника завладела сознанием, когда огонёк в очередной раз мигнул, на долю секунды почти погаснув. Однако, блёклая Искорка снова вспыхнула и понеслась всё дальше и дальше, поражая своей живучестью.

Уже подлетая к Великому Разлому, окружённому стеной дыма и огня, удивлённый своей везучестью Фомор вдруг заметил тонкую мерцающую нить, соединяющую его Искру с той человечкой, что до сих пор не отпускала духа Бездны в своих мыслях. «Неужели эта безмозглая курица додумалась пойти за мной в портал?! — шок не давал сосредоточится. Но тут Фомор увидел, как по этой мерцающей нити перетекла мизерная капелька силы, — Точно! Она! Ну какая ещё дурында полезла бы за мной в Бездну?!!»

— Бестолочь! Кулёма! Недотёпа! — злился Фомор, ныряя в бушующее огненное море Великого Разлома, — И не думай, что я тебе чем-то обязан! Ничуть не бывало! Духи Бездны никому ничего не должны, ясно? Даже таким безмозглым курицам, которые лезут не в своё дело и пытаются сначала угробить, а потом спасти! Дура!

Океан магмы тяжело плеснул волной, укутывая своими огненными объятиями Искру. «Долетел! Успел! — мелькнула мысль, позволяя, наконец, прервать бешеную гонку со временем. А потом, где-то на задворках сознания, вспыхнули ещё пару странных мыслишек: первая — как отомстить зарвавшейся Лихо и вторая — а нравятся ли Безмозглой курице… эльфы?

О том, что недотёпе и кулёме в Бездне грозит опасность Фомор не волновался. Он накачал эту пигалицу своей энергией под завязку! И пока она из девушки не выветрится — никто не посмеет на неё напасть. А потом… Потом он вернётся. Да! И не потому, что ему жалко эту никчёмную человечку! Всё равно, от неё нет золотой человеческой силы. Нет. Просто нечего расхаживать по Бездне всяким там… безмозглым курицам! Да! Будет ещё тут экологию портить. Кулёма!

Это решение далось Фомору легко. Он с удовольствием потянул на себя огненные всполохи, раздаваясь вширь, начиная переливаться жемчужно-серыми оттенками. Ещё немного — и всё утерянное вернётся с лихвой!

Земля. Явь. Зачарованный лес.

— А я иду такая вся, — мурлыкала себе под нос Кикимора, открывая полог палатки, где тревожным сном спал Лёха Рыбкин. Ему снились зелёные твари с клацающими зубами. Они хохотали, выпрыгивали из болота и хотели сожрать одинокого туриста. Турист, то бишь Лёха Рыбкин, бешено сопротивлялся, размахивая топориком. Куски монстров летели во все стороны. Зелёная слизь тварей капала на землю, хлюпала и пускала пузыри. Монстры рыдали и ныряли в ил, пытаясь спастись. Но Лёха был неумолим. Он побеждал с разгромным счётом. Как раз до того момента, пока не вспомнил, что топора-то у него и нету! Накануне подлая тварь из кустов похитила столь ценный в лесу предмет!

Рыбкин растерялся. Победа выскользнула из его пальцев, а монстры, зловеще ухмыльнувшись, покинули болото. Они шли толпой и тянули к Лёхе когтистые лапы. Сон медленно, но верно, превращался в кошмар.

— Не бойся, мы тебя быстро сожрём!— рычали монстры.

— Не бойся, я тебя быстро вылечу! — донеслось до Лёхи, а потом чьи-то цепкие пальчики крепко схватили Рыбкина за ногу. И куда-то потащили.

— ААА! — заорал турист, и взвился вверх, едва не пробив головой тканевый полог. Резкое пробуждение, видимо, отразилось на его самочувствии и далеко не в лучшую сторону: перед собой мужчина увидел сексапильную девицу с развязной улыбкой. Ему бы обрадоваться, но Лёха, вырвав ногу из рук нахалки попятился.

— Чур меня, чур! — шептал Лёха испуганно рассматривая гостью. Странную, между нами говоря, гостью: в очень коротком белом халатике, едва сдерживающем весьма роскошные формы девицы. Пуговицы на груди едва не рвали ткань, а красный крест, украшавший карман на бедре, намекал что Лёхе пришёл конец. Бесповоротный. Такой же крест был на шапочке, которую девица лихо сдвинула на ухо. На зелёное, мать его, ухо.

— Кто? — прошептал Рыбкин и моргнул, — Ты?

Девица оторопела. Перестала тянуть свои руки к мужчине, внимательно осмотрела себя. Хмыкнула. Поправила шапочку. Разгладила пальчиками крест на кармашке. Достала зеркальце и минуты три молча в него пялилась. Потом недоумённо взглянула на Рыбкина:

— Медсестра! Неужели не похожа?

Незваная гостья поджала губы и обиженно насупилась. Затем подтащила поближе чемоданчик, который стоял у её ног, открыла его и достала градусник.

— Видишь? — потрясла девица перед носом у Лёхи, — Лечить тебя буду! Ты заболел! У тебя температура! Жар!

— А-а, температу-у-ура, — выдохнул Лёха, бледно улыбаясь, — Жар! А я-то думал! Ну конечно, я заболел! Голова кружится, морозит, горло болит. Конечно же, жар! А то мне показалось, что у вас кожа зелёная. И хвост из-под халатика. Представляете, какой бред!

И Лёха, предлагая посмеяться над своими глюками, развёл руками, захихикав. Типа, вот как бывает. Надо же!

Девица, почесав затылок когтями и пробормотав что-то о своей забывчивости, сунула градусник Лёхе под мышку. Тот не сопротивлялся. Наоборот, откинулся назад, на спальник. Сил у него не было, словно из его тела вытащили стержень. Пока медсестра с озабоченным видом рылась в своём чемоданчике, пациент решил поболтать.

— А как вас зовут, девушка? Откуда вы узнали, где я? Кто вас вызвал?

Простоватое лицо Лёхи наивно ждало ответа, а вот в его душе становилось неспокойно. И с каждой минутой тревога усиливалась.

— А зачем меня звать? Я сама прихожу! — радостно ощерилась гостья, вынырнув из своего баула, — Я надомница! То есть, болотница! На дому работаю! В болоте!

И подмигнула. В руках «медсестра-надомница» держала клизму и странный продолговатый предмет, от которого Лёху бросило в пот.

— Этто что?!!! — просипел пациент, мгновенно почувствовавший опасность, — Это же из интим-магазина! Это же… Это же этот! Фу! А!!! Не трожь меня, извращенка! Помогите! Хулиганы правильной ориентации лишают!

И Лёха, который, буквально полчаса назад «умирал» от жара и слабости, бешеным зайцем вылетел из палатки, опрокинув медсестру, потеряв по пути градусник и даже не почувствовав, что мчится босиком по колючкам и камням.

Никогда ещё Рыбкин не бегал так быстро. Он перепрыгивал через поваленные деревья, перемахивал кусты, «пролетал» над оврагами и ручьями. В конце-концов, выбившись из сил, упал в траву и отрубился. На его щеках горел румянец, температуры не было вовсе, все инфекции отстали на полпути. Лёха Рыбкин был здоров как бык.

А Кикимора, которая нашла своего пациента спустя час, гладила лапками большой медицинский чемоданчик с надписью: «выставочные образцы врача-сексолога Жуковой В.П.»

— Хорошо лечит, эта Жукова В.П., — кивала Кикимора, — Ей даже самой ничего не приходится делать: показала предметы из медицинского чемоданчика — и все сразу здоровы. Интересно, а почему к ней не ходят жители деревни лечиться? Зачем-то в райцентр мотаются. Странные люди! Логики у них нет! Наверное, надо мне открывать фельдшерский пункт в лесу. А что? Айболит зверей лечит, а я буду нечисть лечить. Замечательная идея! С кого бы начать?

И зелёная медсестра, поправив шапочку на затылке, потащила медицинский чемоданчик к себе, в трясину. Не оставлять же такие полезные вещи без присмотра! Украдут!

.