— Мама, я не хочу в школу! — хныкал тридцатилетний Лёха Рыбкин, дрыгая левой ногой и сбрасывая с себя спальник, которым укрылся уже под утро, не выдержав ночного бдения у палатки. Ему было жарко, муторно, а ещё не хватало сил вынырнуть из липкого и тяжёлого марева сновидений, — Молоко с пенкой пить не буду. Оно противное! Сгорбленная серо-зелёная кочка, тихо крадущаяся в это время мимо палатки и потухшего костра, застыла с поднятой ногой. Её движения, мягкие и плавные, практически неслышные, мгновенно прекратились, словно кочку прихватила подагра. Причём, сразу и во всех местах: даже спутанная серо-зелёная шерсть замерла. Простояв так пару минут «памятником лесному зодчеству», странное существо шевельнулось. Тихонько вздохнуло, решив,…

Лёха Рыбкин, вырвавшийся из бетонных джунглей в долгожданный отпуск, наконец-то был полностью счастлив. «Только рыбалка, палатка и здоровый сон на свежем воздухе! — мечтал офисный клерк, у которого в последнее время чуть ли не половина зарплаты уходила на успокоительное, снотворное, психолога и бывшую жену, тянувшую с него «отступные за развод и потраченные лучшие годы». — Никаких баб! — с жаром клялся сам себе Рыбкин, — Баста! Новая жизнь! Новые цели! Больше никаких женских кремиков в моей ванной! Никаких розовых полотенец! Никаких шампунек для секущихся концов! На лицо Рыбкина упал солнечный луч. Лёха почувствовал себя сильным и уверенным, как того требовал психолог. Плечи мужчины расправились, взгляд «загорелся» и стал «взором победителя»,…

— Милок, не ходил бы в тот лес, — проскрипела седенькая старушка, стоящая на пригорке, мимо которого шёл Лёха с рюкзаком, — Плохой тот лес. Злой! — Да что вы такое, бабушка, говорите, — рассмеялся мужчина, — Я вырос в соседней деревне! С малолетства всё здесь облазил, чуть ли не каждую тропинку знаю! Да я даже компас с собой не беру: с закрытыми глазами ориентируюсь не хуже спутникового навигатора! А сейчас в отпуск приехал — устал от города, как следует отдохнуть хочу! И, уже не слушая бабку, которая что-то бормотала про ужасную «катаклизьму», испортившую лес вот, буквально, пару дней назад, свернул в чащу. — Ты хоть молитовку-то помнишь, милок? —…

— Талант! Настоящий талант! — усмехнулась Лихо Одноглазое, похлопав рыдающую молоденькую Ягу по плечу, — Столько гадостей сразу даже я не умею делать! — Ы-ы-ы-ы! — провыла виновница безобразия, оглядывая поляну Зачарованного леса. — Не переживай, — продолжала издеваться тварь из Бездны, — Ты очень постаралась, видно невооружённым глазом! Я, конечно, тоже иногда уничтожаю нечисть, которая меня раздражает. Но чтобы так, кардинально… Талант! Да что там талант, гений! Лихо громко захохотала, отчего её маска «прекрасной эльфийки» стала расползаться, как склизкая медуза на солнце. У твари тут же потемнела кожа, потянулись вверх рога, а по позвоночнику «проклюнулись» костяные шипы. Но, лёгкий взмах ладошкой — и на поваленном дереве вновь сидит хрупкая…

Мудрый Ворон летел, тяжело взмахивая крыльями, с его перьев капала туманная мгла, расползаясь по оврагам и мшистым пригоркам леса. Вся живность, завидев птицу, разбегалась или пряталась. С каждой минутой сдерживать чужую Силу становилось всё тяжелее: тело ломило от боли, в голове мутилось, а источник магии, вполне обычный для потусторонних тварей, буквально, рвал изнутри неприспособленное живое существо. — Зря я забрал источник магии Фомора, ох, зря! Теперь боюсь, не сдюжу, — размышлял Мудрый Ворон, видя как от его тени гнутся и скрипят вековые дубы, — Да и лесу, судя по всему, трындец пришёл! Вой и пронзительные крики тех, на кого падали черные капли тьмы лишь подтверждали невесёлые выводы Мудрого Ворона. А…

Крик. Испуганный человеческий крик Фомор услышал сразу. По телу пса, в котором сейчас существовал Дух Бездны, пронеслась ледяная волна отчаяния и страха. Не его, не Фомора. Это был человеческий ужас, густо приправленный безнадёжностью. Здоровенная серая зверюга, лишь внешне напоминающая собаку, остановилась как вкопанная. Посмотрела на Луну, принюхалась к ветру. Ничего особенного! Город жил обычной жизнью, всё было как всегда. Кроме болезненного ощущения чего-то непоправимого, что может случиться в любую минуту. «С чего это я почувствовал эмоции двуногих?!» — удивлению Высшей Нечисти не было предела. Ведь крики, драки, даже гибель людей в человеческом городе происходили чуть ли не каждую ночь. И Фомора это никогда не трогало. Не отзывалось острыми иголочками в…